— Пока что ни один твой план не сработал, — напомнил Василий Дмитриевич. — Будешь теперь действовать по-моему. Я сам разберусь с Михаилом, а ты занимайся коммерцией. Надеюсь, там от тебя проку будет больше.

— Обижаете, Василий Дмитриевич, — с почти полным безразличием проговорил Капитан. — Мало кто за пять лет с нуля выстроил сеть, подобную моей. И это только начало. И поверьте, я не меньше вас хочу приструнить вашего племянничка. Он надуть меня хотел, а я такого не прощаю.

— И всё же, я теперь решаю, что нам делать. А когда Михаил будет ликвидирован, обсудим наше дальнейшее сотрудничество, если оно мне покажется выгодным.

Ехавший впереди люксовый седан остановился, лимузин тоже затормозил. Машины встали на опушке леса. Дорога уходила в чащу.

— Какого лешего мы тут забыли? — недовольно спросил Василий Дмитриевич. — Нам надо в город.

— Не так быстро, — произнёс Капитана. — Сейчас мы находимся недалеко от лагеря, обустроенного шайкой Барчука. Они пришли в мой дом, а я приду в их — всё по-честному, не так ли? Я готов поступить под ваше командование, Василий Дмитриевич, но дайте мне полтора часа, чтобы уладить некоторые дела.

Василий недовольно скривился. Этот Капитан был вечно себе на уме.

— Хочешь штурмовать лагерь с четырьмя людьми?

— Что вы, конечно нет. Я пойду туда только со своей помощницей. Полтора часа, Василий Дмитриевич. Всего лишь полтора часа, а потом — в город.

Никто из нас не знал, что делать дальше.

Я, Лаврнетий Сергеевич, оба его зятя, ещё один родственник — бородатый мужик крестьянской наружности, и наш мехвод собрались в гостиной полуразрушенного особняка, стали обсуждать планы. Гостиная, как и остальной дом, сильно пострадала от обстрела: в стене зияла дыра, а пол был усеян осколками стекла, битым кирпичом и щепками.

Ситуация оказалась непростой. С одной стороны, мы разбили армию Капитана. Его основные силы были уничтожены, а его крепость — захвачена. В ходе сражения погибли двое верных: они до последнего защищали особняк. С другой — Капитан остался жив, а мы теперь не знали, где он и сколько с ним людей.

Оба зятя Лаврентия Сергеевича были убеждены, что Капитан проблем не доставит. Без армии, особняка, с тремя-четырьмя помощниками он не представляет серьёзной угрозы и, скорее всего, убежит из города. Но Лаврентий Сергеевич придерживался иного мнения.

— Как бы нам не пришлось бежать, — буркнул он. — Нет, мужики, чушь несёте. Пока Капитан жив, спать спокойно нам не суждено. Он не такой человек, чтобы сдаться. Он продолжит войну до победы. Только война эта будет скрытная. И коммерцию его не получится забрать без труда. Люди знают, что главарь жив. Придётся привести веские доводы, почему им надо перейти на нашу сторону.

Лаврентий Сергеевич сидел угрюмым. Понимал, что к чему, и что победа эта — всего лишь шаг к поражению. Да и потери его печалили. Он лично знал убитых и раненых: с кем-то дружил, кто-то работал на него много лет, с кем-то в родственных отношениях состоял.

— И что же? — возмутился один из зятей, мой тёзка. — Мы поместье взяли, расхреначили всю кодлу. И теперь спину показывать? Бежать? Ну уж нет! Куда? Здесь — наш дом, здесь мы останемся!