Помню свой первый день в «Скоттиш Спинстерс». Само здание поразило меня до ужаса. Внутри оно было абсолютно новым, но сохранило грандиозный фасад времен короля Георга, богато украшенный холл с мраморными колоннами, несколько комнат и коридоры, отделанные старинными дубовыми панелями. В этих комнатах находились зал совещания совета директоров и кабинеты шишек. Старинная часть здания соединялась с уродливым современным строением, где находились типовые офисы, выкрашенные в пастельные тона, освещенные вызывающими мигрень неоновыми лампами.
В моем офисе кроме меня было еще четыре человека. На двери висела табличка: СИСТЕМНОЕ УПРАВЛЕНИЕ, а под ней три имени: Джэйн Хэтэвэй, Дерек Холт и Дес Фрост. Я и еще один стажер в табличке не указывались; считалось, что мы еще не доросли, чтобы вешать на дверь наши имена. Такое вот было заведение. В офисе напротив сидел Коли Спроул – заведующий нашего отдела.
Если здание меня впечатлило, то публика, с которой я работал, мне нравилась куда меньше. Джэйн Хэтэвэй была вроде как супервайзер, ее должность называлась главный специалист по системному управлению. Она была откровенно толста, с шапкой длинных каштановых волос и очками, похожими на окуляры моего старика. Вокруг себя она создавала атмосферу высокомерия и недоброжелательности; ужасная сучка, похоже, она торчала от своей власти над сотрудниками. Она могла послать тебя сделать ксерокс (что не входило в мои обязанности), а потом сказать покровительственным, типа шутливым, тоном:
– Спасибо вам, молодой человек.
Однако хитрая тварь никогда не переступала грань, за которой ты мог встать лицом к лицу и послать ее подальше; в решающий момент она прятала голову в панцирь; от ее реплик в сторону во рту оставался неприятный привкус, и невозможно было с уверенностью сказать почему.
Я просек, что Хэтэвэй заглядывается на Мартину Фенвик, которая, как и я, была стажером, но в, в отличие от меня, училась в Универе, на английской литературе или что-то в этом роде: бесполезная трата времени. Фенвик была исключительно худющая девица, и титек у нее не было вообще. Бывало, когда она показывала что-нибудь на дисплее, я заглядывал ей под вырез блузки, пытаясь обнаружить хотя бы следы сисек, но нет: лифчик ей служил эластичной жилеткой для прикрытия сосков. Мартина была нервозной девицей. С Хэтэвэй они говорили, как две школьницы-подружки, это был их типа тайный язык; Фенвик нервно хихикала и дергалась, содрогаясь в конвульсиях, и ей приходилось зажимать меж зубами костяшки пальцев, чтобы прервать свой идиотский смех. Она была застенчива (о факе не могло быть и речи), но обладала при этом холодно-мутной сексуальной привлекательностью, и я, неизвестно почему, частенько на нее дрочил.
Больше всего Хэтэвэй докапывалась до Дерека Хольта. Дерек был обыкновенный парень, женат, двое детей, любил пропустить пивка в обед, хороший работник, никогда не выпячивал свои заслуги. Он любил футбол, и у него был сезонный билет на все матчи в Тайнкастле. Иногда мы болтали с ним о футболе, хотя я никогда спортом особо не увлекался, так просто, тема для разговора. Хэтэвэй он был, похоже, глубоко неприятен, она воспринимала его как какого-то троглодита. Она бросала на него испепеляющие взгляды и, обращаясь к нему, использовала самые неприятные, резкие интонации. Возможно, она относилась к нему так потому, что он не был тем, кем была она, – англичанкой, представительницей среднего класса и лесбой. Холт, похоже, не замечал ее вызывающего поведения, а если и замечал, ему было наплевать.