— Вот ваша дочь, тетя. — Салим поставил на землю босоногую сестру, но продолжал держать руку на ее голове.

— Спасибо, Салим, — поблагодарила Ругайя Бегум. — Ты останешься подкрепиться с нами, когда приедет бабушка? Она будет рада застать тебя здесь.

— Спасибо за приглашение, тетя, — поблагодарил он. — Я останусь.

— А как ты меня нашел? Ведь Адали не смог? — спросила Ясаман, глядя снизу вверх на брата бирюзовыми глазами, в которых горело любопытство.

— Я внимательно оглядел сад, обезьянка, и заметил край твоей юбки, — ответил он с улыбкой превосходства. — Среди желтых Королевских Корон трепетал лоскуток ярко-красного.

— У Адали глаза не так остры, как твои, братец, — заметила Ясаман, когда евнух, шумно отдуваясь, подошел к ним.

— Я отведу ее к Торамалли и Рохане, чтобы ее приготовили, — сказал Адали Ругайе Бегум, беря маленькую ручку Ясаман в свою. — Какая ты непослушная, принцесса, — журил он юную госпожу по дороге во дворец.

— Все время быть хорошей так скучно, Адали, — отвечала ему девочка.

Ее откровенность вызвала улыбки на лицах и Ругайи Бегум, и принца Салима.

— Правда ведь, она доставляет вам много радости, тетя, — заметил молодой человек.

— В ней вся моя душа, — спокойно ответила Ругайя Бегум. — Даже если я на нее сержусь. Я задаю себе вопрос, часто ли думает о ней Кандра?

— Может быть, и часто, — предположил принц. Он почти не знал молодую англичанку — жену отца. Слишком короткое время она была с ними. — А может быть, и не думает вовсе. Ведь она вернулась к другому мужу, и у нее наверняка другие дети. И те дети, и заботы о них отвлекли ее мысли от Ясаман.

— Как может женщина забыть своего первенца? — возмущенно спросила Ругайя. — Не поверю, чтобы Кандра перестала думать о дочери. Она не из тех женщин.

Принц пожал плечами:

— Разве она написала хоть одно письмо за те почти шесть лет, что уехала отсюда? Ей что же, не интересно узнать, как живется ее ребенку? — Так было услоклено, — терпеливо объяснила Ругайя. — Чтобы ей не было слишком больно. Салим снова пожал плечами:

— Отец был прав, не отпустив Ясаман. Здесь она в безопасности и любима всеми, кто ее знает. В той чужой земле было бы не так.

— Как ты можешь это знать наверняка? — возразила Ругайя Бегум, инстинктивно в глубине души стараясь защитить мать девочки. Хотя и разделенная многими годами, Кандра оставалась ее подругой.

Прежде чем принц сумел ответить, вошел слуга и объявил:

— Свита королевы-матери приближается, милостивая госпожа.

— Пошли за принцессой Ясаман, — распорядилась Ругайя. — Она должна приветствовать здесь Мариам Макани.

— Уже сделано, милостивая госпожа, — ответил слуга с оттенком самодовольства, — Твое прилежание и предусмотрительность, Али, достойны похвалы, — сухо заметила Ругайя Бегум, отсылая слугу.

— Мама Бегум! Мама Бегум! — Ясаман, пританцовывая, выбежала в галерею. Ее ярко-красную юбку сменили на кисейную небесно-голубую с золотыми пятнышками в виде монет. По подолу она была оторочена золотой лентой. Блузка с короткими рукавами расшита золотом, а скромный вырез у шеи, казалось, не вязался с широкой полосой открытого тела между нижним краем и поясом юбки. К юбке были подобраны и туфли, надетые на узкие, изящные ступни девочки. Черные как смоль волосы зачесаны назад и заплетены в одну длинную косу. Руку Ясаман украшал маленький браслет с розовыми бриллиантами, такие же бриллианты красовались в мочках ее ушей. Удивительные голубые глаза были подведены, отчего, казалось, сияли еще ярче.