Он возник перед ней совершенно неожиданно. Просто перегородил дорогу. Мужчина. В руке, наверное, посох.

— Куда это ты, девушка, идешь среди ночи?

— В поместье.

— Зачем? — Что-то в его голосе было такое, что не ответить ему было просто невозможно.

— Мне нужно найти одного человека. Ему угрожает опасность...

— Считай, что ты его уже нашла. Пойдем.

Он взял ее за плечи и развернул. Да так и повел под ручку. Назад, к хутору Отто Шварца. Это был Старик, тот самый, из страшного сна.

— Тело без души более не будет жертвой. День смерти заложен с рождения, божественный дух осчастливит душу, узрев Глагол в его бесконечности... — От торжественного шепота Старика у Ольги по спине побежали мурашки. — Это Мишель Нострадамус. Картен 13 из первой центурии. Я чувствую, что Пророчество начинает сбываться. Не просто так мы встретились с тобой лицом к лицу на этой дороге.

— Но нам нельзя назад! Там вас ждут...

— Мы пройдем мимо. Ничего не бойся, Мария. Ничего. Пока я с тобой.

«Он сумасшедший, — подумалось Ольге. — Сумасшедший, считающий себя великим колдуном... или нет? Ведь как-то же он меня сюда вытащил?»

Они подошли к перекрестку. Сердце от страха ушло в пятки. Но волкодав даже не зарычал. В доме было тихо — похоже, ее еще не хватились. Когда хутор Шварца скрылся в темноте, Старик произнес:

— Теперь, Мария, мы будем идти всю ночь.

— Меня зовут не Мария. И вообще, вы должны мне все объяснить.

— Объяснить что? — улыбнулся Старик.

— Зачем вы меня сюда притащили? Зачем вселили в это тело? Что вам нужно от меня и... Как мне вернуться домой?

— Ну, хорошо. Разговор нам скрасит дорогу... Понимаю, что устала, но надо идти, и идти быстро. К утру до Виса дойдем, а там и затеряться недолго...

— Вис, Истрия, Грац... Какая это страна?

— Штирия.

— А солдаты говорили, что Крайна... На самом деле ни то ни другое мне ни о чем не говорит... Кто здесь правит?

— Герцог Фердинанд.

— Его в Сараево, кажется, застрелили... Или нет? — И про себя: «Нет. Это ж не первая мировая. Ох, лучше надо было готовиться к экзамену по Средним векам».

— Что ему делать в Сараево, там же турки? С турками у нас мир уже двенадцать лет... А герцог Фердинанд — наследник престола. Этот иезуитский выкормыш станет императором, когда умрет нынешний император Матвей Габсбург. Вот и будет править миром парочка — Фердинанд Австрийский и Фердинанд Испанский, да еще папа Павел Боргезе. Богомерзкое отродье. Душители всякой свободы...

— А какой тут у вас год? — прервала его Ольга.

— Одна тысяча шестьсот восемнадцатый от рождения Господа нашего. Тридцатый день сентября.

— Понятно.

— Да что, что тебе понятно, девчонка?

— Будет война. Тридцатилетняя война. Я читала...

— А кто в ней победит, случайно не помнишь?

— Нет. По-моему, как обычно, все проиграют.

— Война уже идет. Когда император Матвей объявил, что его наследником будет Фердинанд Штирийский, Чехия заволновалась. Мир уже десять лет катится к огромной страшной войне, и втянутся в нее, кажется, все, кто может держать оружие в руках. Десять лет назад были созданы Евангелическая Уния и Католическая Лига. Мир разделился надвое. Любая христианская держава примкнула к какой-то из сторон... В мае в Чехии собрался протестантский сейм... Император сам спровоцировал их, начав репрессии против протестантов. Потом дворяне в Праге выбросили из окна имперских прихвостней Мартиница и Славату. Чехия стала вооружаться. Кардинал Клезель, заправлявший всей политикой Вены, готов был пойти на уступки бунтовщикам. Но этот год — роковой. Война предначертана звездами. Всех, кто встает у нее на пути, убивают или бросают в темницу. Фердинанд устроил в Вене настоящий переворот. Клезеля арестовали, престарелого императора Матвея отстранили от дел. Тупоголовые кавалеристы и иезуитские приспешники двинули огромную армию — пятнадцать тысяч солдат — на расправу с чехами.