– Девочки, кажется, я вляпалась.

– Куда? – Миленка предвкушающе потерла ладошки, но напоролась на властное Ольгино «Цыц!», вызвавшее слабую улыбку у меня на губах.

Я с радостью потопала за Никитиной, послушно плюхнулась на диван и благодарно приняла из ее рук плед. Кутаясь в колючую теплую материю, грела слегка озябшие пальцы и молчала, пока на плите булькало какао с молоком.

– А вляпалась я в совместный доклад с Потаповым, – рассказывать, что умудрилась согласиться на сомнительное пари, не стала, утыкаясь носом в плечо присевшей рядом Ольки и пристраивая на коленях вазочку с невесомым кокосовым печеньем, способным скрасить унылые будни и приподнять испортившееся настроение. – И, если он не защитит его хотя бы на «хорошо», быть мне целый семестр без стипендии.

– У-у-у, – Никитина протянула зловещим тоном, которому могли позавидовать голодные вурдалаки в полночном лесу, и, немного помявшись, все-таки произнесла: – одного понять не могу. Этот Потап три года тебя не переваривал, а теперь прохода не дает. Что изменилось-то?

– Не знаю, – вопрос был животрепещущий, да. Не раз крутившийся в мыслях, периодически будораживший душу, да так и отложенный до лучших времен.

Хотела еще что-то добавить, но помешала Милка, ураганом влетевшая на кухню и продемонстрировавшая нам одежду провокационной длины и весьма ядовитой расцветки. И я терялась в догадках, что хуже: то ли оранжевое платье с глубоким вырезом и многочисленными рюшами на юбке, то ли салатовый топ с черными кожаными шортами.

– Кхм, – Оля выразительно кашлянула и выхватила из пиалы печеньку, заедая культурный шок. – И куда ты такая красивая?

– На свидание, – мечтательно закатила глаза Курочкина, поочередно прикладывая оба наряда к внушительных размеров фигуре. – Я с таким мальчиком познакомилась…

Мы с Никитиной дружно вздохнули, совершенно не веря в успех будущего мероприятия. А все потому, что Милка, может и была шикарным собеседником и приятным человеком, но в приложении для знакомств сидела исключительно под левым ником с левыми фотографиями. Разубеждать пышечку отказались, не раз убедившись в бесполезности подобной затеи, пожелали ей удачи и отправились спать. Чтобы впервые за две недели проснуться бодрыми и не желающими тюкнуть сокурсника топориком по голове за то, что он не принес кофе восставшему из могилы зомби.

Почти забитая до отказа парковка перед универом встретила единственным пустым пяточком, обычно занятым автомобилем Егора, отчего желание пропесочить Потапова скакнуло до небывалых высот. Надеяться не только на себя и мириться с тем, что теперь моя успеваемость зависела от посещения пар одним троечником, было трудно. Куда как труднее, чем отпахать две смены подряд и сдать Анне Львовне курсовую.

– Смирнова! Смотри, куда прешь! – зазевавшись, я случайно оттоптала Семеновой снежно-белый кроссовок, о который наверняка должна была споткнуться, если бы не мое фантастическое везение.

Объяснять, что произошедшее – лишь пренеприятное стечение обстоятельств, а не маленькая месть за туалет, не хотелось. Так что по традиции оккупировала первую парту и начала ритуал подготовки к лекции: тетрадку положить справа на краешек стола, сверху – черный матовый пенал с канцелярскими принадлежностями. А, в довершение, достать любимую термокружку, подаренную младшей сестрой на прошлый день рождения, и обхватить ее ладонями, потому что в аудитории зябко.