Обманутых мужей утешают верные вдовы.

В омут любви ныряют с головой, а выныривают – без.

Они жили долго и счастливо, пока им не надоело притворяться.

Идеи не несут ответственности за тех, кем они овладели.

Рожденные ползать летают бизнес-классом.

Дураков теперь не меньше, просто они стали умнее.

Ничто так не вызывает охоту к перемене мест, как подписка о невыезде.

В жизни, как в шахматах: чем ближе пешка к королю, тем чаще ею жертвуют.

Скажи дураку, что он умный, и он согласится, что и ты не дурак.

Не стоит расстраиваться из-за мелких неприятностей, когда впереди еще столько крупных…

Совести не прикажешь, но договориться можно.

Те, кому даны крылья, не ждут летной погоды.

Труднее всего идти своим путем в общем строю.

Все болезни общества от болеющих за народ.

Никто так не гордится своими корнями, как пни.

Во все времена прогуливание уроков истории было любимым занятием всех народов.

У безликого много лиц.

Добиваясь правды, не добей ее.

Десять заповедей за две тысячи лет обросли миллионами поправок.

Дураков не так уж много, если не считать себя.

Если народу ничего не обещать, он чувствует себя обманутым.

Неподкупные требуют доплаты за непродажность.

Возлюбить врага своего легче, чем простить друга.

От вечно живых нет жизни смертным.

Трудно быть Человеком, имея дело с людьми.

Люди! Когда же, наконец, из братьев по крови мы снова станем братьями по разуму?

Все люди были братьями, до того как стали соседями по дому.

Чем больше нецелованных лягушек, тем меньше принцесс.

Старые холостяки не завидуют женатым. Они завидуют молодым холостякам.

Зависть толкает хорошего человека на подвиги, а плохого – на подлости.

Пусть уж лучше народ говорит что хочет, чем молчит черт знает о чем.

А и Б сидели на нефтяной трубе. Хорошо сидели.

Патриот – это человек, которому за державу обиднее, чем за себя.

Идеалисты строят воздушные замки, романтики в них живут, а материалисты взимают квартплату.

Подопытные кролики не успевают стать опытными.

Мой папа был футболистом. Вообще у него было сто десять профессий, но в Одессе он известен как футболист. Футбол в Одессе – это как в Италии опера. В Одессе тоже неплохая опера. Есть только два оперных театра в мире, которые не стыдно поставить рядом с одесским: венский и миланский. Так их и строили те же архитекторы. Наш театр – он обладает таким мощным излучением красоты, которое облагораживает все, что попадает в его поле. Я жил напротив.

Я жил напротив оперного театра, а с другой стороны была Канава. Это был райончик, куда вечером ходить я бы не советовал. Когда сгущались сумерки, оттуда к опере клином выходила канавская шпана. В голове шел главный бандит – Костя-капитан, он носил фуражку с «крабом» и тельник. Они направлялись к скверу перед театром. Его называли по-французски – Пале-Рояль. Немедленно били все лампочки. И если в Пале-Рояль забредал какой-нибудь поздний прохожий, выходил он оттуда уже в одних кальсонах. Это обязательно.

В молодости папа жил на Молдаванке – тоже, как известно, не институт благородных девиц. Мясники, биндюжники, налетчики, шулера, проститутки… Но папа и два его брата славились даже на Молдаванке. Жена старшего, Соня, такая была невероятная красавица, что не пристать к ней на улице было просто неприлично. И вот они пускали вперед Соню, а сами шли следом, три амбала. К Соне, естественно, чалились – и братья давали гастроль. Они были сущие артисты в драке, папа и его братья.