Грей нашел в этой идее несколько логических противоречий, главное из которых — не считая вопроса о существовании самих суккубов и о том, какое дело может быть до них порядочной лошади — заключалось в том, что Каролюс не сам выбирал дорогу. Том очень старался не натягивать веревку, но конь все равно, как всем было ясно, шел за ним.

Вряд ли Каролюс где-нибудь остановится, пока Том продолжает идти, размышлял Грей. Из-за этой затеи они всего лишь пропустят ужин, промокнут до костей и схватят простуду. С другой стороны, если придется разрывать могилу и выполнять полагающийся в таких случаях ритуал, они промокнут и простынут еще вернее…

Чья-то рука стиснула его ногу, и Грей прикусил язык — к счастью, потому что это помешало ему вскрикнуть.

— Все в порядке, майор? — спросил Стефан, высокий и темный в своем плаще. Вместо кивера с плюмажем он для защиты от дождя надел широкополую шляпу, делавшую его менее импозантным, но более свойским.

— Разумеется, — овладев собой, сказал Грей. — Скажите, это надолго?

Фон Намцен дернул плечом.

— Пока конь не остановится, либо герр Бломберг не будет удовлетворен.

— Пока герру Бломбергу не захочется поужинать, вы хотите сказать. — Голос бургомистра, увещевающий и ободряющий, слышался где-то позади.

Из-под шляпы фон Намцена поднялось белое облачко дыхания вместе с приглушенным смехом.

— Его… решимость сильнее, чем вы полагаете. Он исполняет свой долг, заботится о благе своего города. Это может затянуться, уверяю вас.

Грей прижал пострадавший язык к нёбу, воздержавшись от необдуманных замечаний.

Стефан по-прежнему держал его за ногу чуть выше голенища. Грей не ощущал тепла из-за промозглой погоды, но пожатие этой сильной руки успокаивало… и пробуждало другие чувства.

— Конь хорош, nicht wahr?

— Просто чудо, — с полной искренностью ответил Грей. — Еще раз благодарю вас.

Фон Намцен небрежно махнул свободной рукой, но при этом удовлетворенно хмыкнул. Каролюса Грею подарил он, не слушая никаких возражений, «в знак нашей дружбы и союзничества». Сказав это, он по-братски обнял Грея и поцеловал, по обычаю, троекратно, в обе щеки и губы. Грей, во всяком случае, рассматривал это объятие как братское — до появления новых обстоятельств.

Сейчас Стефан, однако, держался за его ногу под полой шинели.

Грей посмотрел на черную глыбу церкви за кладбищем.

— Странно, что священника с нами нет. Он что же, не одобряет эту… экскурсию?

— Священник уже месяц как умер от лихорадки, die rote Ruhn. Должны прислать другого из Штраусберга, но он пока не прибыл.

Ничего удивительно, подумал Грей — французские войска, стоящие между Гундвицем и Штраусбергом, сделали бы такую поездку весьма затруднительной.

— Понятно. — Грей оглянулся через плечо. Землекопы в колеблющемся свете факелов остановились, чтобы снова подкрепиться из фляжки. — А вы-то верите в этого суккуба? — спросил он.

Фон Намцен, к его удивлению, долго молчал, а потом неуверенно повел широкими плечами.

— Мне случалось видеть… странные вещи, — ответил он наконец очень тихо. — Особенно в этих краях. И не забудьте, что солдат умер.