КЕЛЛЕР. Так уже и было. И в результате…
АННИ. Нет, не так. Я хочу, чтобы так было все время — день и ночь. Чтобы она зависела от меня.
КЕЙТ. В чем?
АННИ. Во всем. В пище, в одежде, в свежем воздухе, да, даже в воздухе, которым она дышит. Все, в чем она нуждается — это букварь, по которому ее можно учить. Это единственный путь. Только тот, от кого она во всем зависит, может быть ее учителем.
Она смотрит на КЕЙТ и КЕЛЛЕРА с ожиданием. Они раздумывают, КЕЛЛЕР нахмурился, КЕЙТ растеряна.
(Продолжает). А не тот, кто любит ее. Вы испытываете столько чувств, что они мешают вам. У вас не выходит, а мне вы не даете…
КЕЙТ. Но если она убежит от вас к нам.
АННИ. Да, об этом надо подумать. Я должна жить с ней где-нибудь в другом месте.
КЕЛЛЕР. Что?
АННИ. Пока она не научится зависеть от меня и слушаться меня.
КЕЙТ (не без тревоги). А на сколько времени?
АННИ. На столько, сколько понадобится.
Пауза.
(Она переводит дыхание). Я уже почти уложила свои вещи.
КЕЛЛЕР. Мисс… Сюлливэн.
Когда АННИ оборачивается к нему, он не может произнести ни слова. Она спокойна и серьезна.
АННИ. Капитан Келлер. Таким образом ведь оба ваши условия соблюдаются. Это единственная надежда научить Элен, и очевидно я не смогу грубить вам, так как вы не будете подле нас и не будете вмешиваться.
КЕЛЛЕР (покраснев). А если я скажу нет? Вы уложите ваши вещи и предоставите вашу подопечную…
АННИ.…Лечебнице?
Она ждет, видит пристальный, сердитый взгляд КЕЛЛЕРА, нерешительность КЕЙТ и решает пустить в ход последнее оружие.
Я выросла в подобном заведении. В доме призрения.
КЕЙТ поднимает голову. Взгляд КЕЛЛЕРА становится еще напряженнее. АННИ говорит ровным, бодрым, как пулеметная очередь, тоном.
Вы сказали, там крысы. Что же, мы с братом Джимми играли с крысами, у нас никогда не было других игрушек. Может быть, вы хотите знать, как будет с Элен в промежутках между днями посещений?.. Так послушайте — одна палата была забита старухами, калеками, слепыми, умирающими, а если некоторые из них к тому же были заразными, их все равно некуда было перевести, и вот нас с братом поместили в эту палату. Через коридор — находились более молодые, много проституток, туберкулезных, эпилептиков, было две-три таких, которые преследуют девушек, особенно молодых, некоторые были сумасшедшими. Самые молодые были в другой палате, рожали детей, которых не хотели иметь, и часто начинали в тринадцать, четырнадцать лет. Потом они уходили, а младенцы оставались, и мы играли с ними, хотя многие были покрыты болячками от болезней, о которых не принято говорить. Не так уж много из них выжило. В первый год было восемьдесят младенцев, семьдесят из них умерло. Комната, в которой мы с Джимми играли, служила мертвецкой. Там складывали трупы, пока не выкапывали…
КЕЙТ (закрывает глаза). Ах, милая моя…
АННИ (продолжает)…могилы. (Она не поддается сочувствию КЕЙТ). Нет — это не сделало меня сильной. Но я не думаю, что вам нужно посылать туда Элен. Она и так достаточно сильная.
АННИ ждет, КЕЛЛЕР и КЕЙТ не произносят ни слова. Она заканчивает очень просто.
Нет, я не ставлю условий, капитан Келлер.