Большой это труд – жить на свете.

Стены дома выкрашены цветом «безнадежности». Есть, очевидно, и такой цвет. Погибаю от безвкусия окружения. Из всех искусств дороже всего – живопись: краски, краски, краски.

Хороший вкус – тоже наказание Божие.

Воспитать ребенка можно до 16 лет, – дома! Воспитать режиссера – может и должна библиотека, музей, музыка, среда, вкус – это тоже талант, вкус – это основа. Отсутствие вкуса – путь к преступлению.

Неистовый темперамент рождает недомыслие. Унять надо неистовость… Нужна ясная голова, чтобы донести мысли автора, а не собственный пыл! «Пылающий режиссер – наказание Божие актера! Отнял у меня последние силы пылающий режиссер…»

Я не знаю системы актерской игры, не знаю теорий. Все проще! Есть талант или нет его. Научиться таланту невозможно, изучать систему вполне возможно и даже принято, м. б., потому мало хорошего в театре.

«Усвоить психологию импровизирующего актера – значит найти себя как художника». М. Чехов.

Следую его заветам.

Научиться быть артистом нельзя. Можно развить свое дарование, научиться говорить, изъясняться, но потрясать – нет. Для этого надо родиться с природой актера.

…Получаю письма: «…помогите стать актером», отвечаю – Бог поможет.

Если бы я часто смотрела в глаза Джоконде, я бы сошла с ума: она обо мне все знает, а я о ней ничего.

…Чтобы получить признание – надо, даже необходимо, умереть.

Спутник Славы – Одиночество.

К смерти отношусь спокойно теперь, в старости. Страшно то, что попаду в чужие руки. Еще в театр поволокут мое тулово.

Кремлевская больница – кошмар со всеми удобствами.

Невоспитанность в зрелости говорит об отсутствии сердца.

Странно – абсолютно лишенная (тени) религиозной, я люблю до страсти религиозную музыку.

Гендель, Глюк, Бах!

…«Все должно стать единым, выйти из единого и возвратиться в единое». Гете.

Это для нас, для актеров – снова!

Кажется, теперь заделалась религиозной.

…Наверное, я чистая христианка. Прощаю не только врагов, но и друзей своих.

…Огорчить могу – обидеть никогда. Обижаю разве что себя самое.

«Друга любить – себя не щадить». Я была такой.

«Перед великим умом склоняю голову, перед Великим сердцем – колени». Гете. И я с ним заодно. Раневская.

Многие получают награды не по способностям. А по потребности.

Когда у попрыгуньи болят ноги – она прыгает сидя.

…Все думаю о Пушкине. Пушкин – планета! Он где-то рядом. Я с ним не расстаюсь. Что бы я делала в этом мире без Пушкина…

…Он мне так близок, так дорог, так чувствую его муки, его любовь, его одиночество… Бедный, ведь он искал смерти – эти дуэли…

Я опять принимаю снотворное и думаю о Пушкине. Если бы я его встретила, я сказала бы ему, какой он замечательный, как мы все его помним, как я живу им всю свою долгую жизнь… Потом я засыпаю, и мне снится Пушкин! Он идет с тростью по Тверскому бульвару. Я бегу к нему, кричу. Он остановился, посмотрел, поклонился и сказал: «Оставь меня в покое, старая б… Как ты надоела мне со своей любовью».