Так остался вновь Велес Суревич без супруги своей дорогой, сам обёрнутый Чудом-Юдом — одинокий во чаще лесной…
И теперь, славя Велеса Сурича, поминаем мы и Вельмину, что была Царевной-лягушкою, а потом обернулась горою, также чащею и рекою…
Сказы
ОГНЕБОГА СВАРОЖИЧА
Жили так Кострома да Купала,
утонули они во купальне…
Потонули они во реке широкой,
утопилися в омуте глубоком…
Где Купала тонул, бережок колыхался,
Кострома где тонула —
травушки расплетались…
Как там во речной струе, во печали
Кострома с Купалой лежали
на песочке золотом,
под ракитовым кустом…
Но шумела река: «Не приму
я Куполу и Кострому!»
И плескала волна: «Выкину!»
И пришла пора для великих чудес,
как явившись в лес, рёк Велес:
— Я даю вам вольную волю,
вы ступайте во чистое поле!
Обернитесь цветком-травою —
той травою, что брат с сестрою!..
Тем цветком, что Купала-да-Кострома!
ПРИСКАЗКА
Солнце Красное, доброе да ласковое, высоко поднялось в небе синем… И в годовом своём шествовании по звёздному пути зашло оно в терем Близнецов — к брату и сестре, Купале да Костроме[4].
И день пресветлый стал долог, так, что сходятся уже зори вечерняя с утренней… А значит, пришли Русалья да дни Купальские!
И вот уже тянутся к озеру Светлоярову потомки берендеев с венками на головах, в одеяниях белых… И идут навстречу друг дружке юноши и девушки, как спешили навстречу Огнебог и Купальница, не видя цветов на лугу, не ощущая под ногами росу, тая друг во друге, вскипая и угасая от любви…
Ах Солнце Красное, Солнце Ярое, Солнце Купальское!.. К тебе увлекаются помыслы и мечтания юные…
И ты очищаешь души людские, ты позволяешь нам видеть любовь и красоту мира… И мы слышим песнь, исходящую также от Солнца в душах наших, что сокрыто в самой сердцевине сердец…
И весь мир купается в солнечных лучах, и нежится, и трепещет в сиянии любви и доброты. И тянутся к Солнцу цветы на лугах, и воспаряют птицы в поднебесье… И звери лесные, так же как и люди, ходят парами и обращают свои взоры к трисветлому царю небес. А ежели только чуть прищурить глаза, то откроется пред нами путь радужный в сад заоблачный, в град золотой…
И белые чайки, раскинув крылья, парят над синими озёрными водами… И не были бы чайки такими белыми, а озеро таким ослепительно синим, если бы Солнце Ярое не сияло столь высоко в глуби небес…
Хотел бы я быть птицею, и взлетел бы тогда высоко прямо к Солнцу и опалил крылья свои в страсти ярой, и пал вниз, разметав перья по водам озёрным… Или хотел бы стать цветком в лесу, дабы любимая сорвала его и сплела венок, и пустила его по речке лесной…
А будь я речкою, струящейся в чаще, не думал бы о деревьях и кустах, а только об озере светлом, что примет меня в объятия свои…
И вот Солнце Ярое к закату клонится, и день пресветлый меркнет. А затем и костры разгораются в ночи звёздной… И Месяц Ясный обращает к нам свой лик…
О великий царь-Огонь, Сварожич! Сошедший к нам с луной ладьи по дорожке света. Не оставь нас в сумраке и хладе у гаснущего костра! Озари нам в ночи путь к свету и правде исконной! Ты один знаешь стремления наших сердец…
Огнебоже, сын Сварогов! Это к тебе мы посылаем наши славы вместе с искрами от костров предвечерних. И пускаем также с гор огненные колёса, крутящиеся, как будет крутиться и солнце в годовом коло, скатываясь с макушки года…