Это плато, затерянное высоко в горах, доступное только самым сильным и мужественным восходителям, внушает зловещий, сверхъестественный ужас. Вертолеты с огромным трудом приземляются даже в базовом лагере, не говоря уже о Южной седловине.

Никакие деньги не в состоянии заманить сюда человека. Он может оказаться на этой высоте только по своей воле. И это было как раз по мне.

Поднялся сильный порывистый ветер, он прорывался сквозь гребень и ожесточенно трепал порванные полотнища рухнувших палаток.

Возникло ощущение, что гора подбадривает меня, повелевает идти дальше.

Вера и страх

могут ВОЙТИ

в гавань твою,

Но только ВЕРЕ

ПОЗВОЛЬ

бросить якорь.

Последние четыре тысячи футов пика Эвереста – смертельно опасное место, где человек не в состоянии выжить. В условиях крайнего высокогорья организм буквально отказывается функционировать и погибает. Каждый час, проведенный здесь, жизнь будто дает нам взаймы.

В середине перевала стояли две палатки, одна – сингапурской экспедиции, вторая принадлежала нашему другу из Боливии Бернардо. Обе команды поднялись сюда за день до нас.

Сейчас палатки были пустыми.

Я пытался представить, с какими трудностями сталкиваются сейчас эти группы, которые ушли наверх. Весь Сингапур, затаив дыхание, ждал сообщения о результате их попытки покорить Эверест. Я надеялся, что они сумеют это совершить.

Мы с Бернардо договорились заранее, что он позволит мне воспользоваться его палаткой, пока он будет штурмовать вершину. Поэтому я кое-как забрался в пустующую палатку.

Из-за разреженного воздуха на этой высоте каждое движение дается человеку с огромным трудом, он ходит медленно и неуклюже, как космонавт в своем скафандре. Я из последних сил стащил с себя кислородный аппарат с маской и рюкзак и рухнул в угол.

От страшной головной боли я закрыл глаза, но только на секунду. В следующую секунду я услышал голос Бернардо и, когда он заглянул в палатку, едва заставил себя сесть.

Он приветливо улыбнулся мне. Лицо его было изможденным, под чуть раскосыми глазами набухли темные мешки от штурмовых очков, которые он носил уже много недель. И все же лицо его сияло. Мне не нужно было спрашивать, достиг ли он вершины, – глаза его сами об этом сказали.

– Беар, это потрясающе! Правда, просто необыкновенно! – восторженно воскликнул он.

Он влез в палатку, и я помог ему растопить на горелке снега, чтобы он напился воды. Прошло уже много времени с тех пор, как он сделал последний глоток жидкости. Но, несмотря на крайнюю усталость, он был очень оживлен. Для него все моральные и физические страдания были уже позади. Два альпиниста из Сингапура тоже вернулись с победой, которую будет торжественно праздновать все население их родной страны.

Через два часа на перевал добрались Нейл и Алан, обогнавшие Джеффри и Майкла. Просунув голову в палатку Бернардо, Нейл радостно пожал мне руку. Мы снова были вместе, и это придавало мне сил.

Нужно было помочь Нейлу поставить палатку. Я вылез наружу и увидел медленно бредущих к нам Джеффри с Майклом. Они рассказали, что Грэхем, который по праву считается опытнейшим высотником, повернул назад на отметке около трехсот футов выше лагеря 3.