Мне ничего не остается, только принимать его страсть, его сильное, жесткое тело, и стараться хотя бы погладить, хотя бы провести пальцами по предплечьям, заросшим темным волосом. А затем и впиться в них зубами, когда движения перестают быть плавными и начинают ускоряться.
Оказывается, в такой позе — это что-то невероятное.
Мое полное подчинение, помноженное на невозможность хоть как-то проявить инициативу, молчаливая настойчивость Антона… Это все сплетается в один мощный клубок, в котором я задыхаюсь, ищу выход, в глазах темнеет, губы сохнут. Мне жарко, душно, тяжело.
И невыразимо приятно.
— Клубничка, сладкая… — хрипит Зубов, а затем, не выходя из меня, садится на колени, подтягивает мое разомлевшее, потерявшее всякую способность к самостоятельному движению тело выше, и начинает двигаться еще сильнее. Я ощущаю, как пальцы скользят по промежности, лаская клитор, шлепают по ягодице, раз, другой, не больно, но обжигающе… А затем находят еще одно место, чуть выше, гладят, гладят… И меня прошивает предоргазменная дрожь от каждого такого касания. Это ново и безумно.
Я пытаюсь повернуться, посмотреть на Антона, но он не позволяет, широкая ладонь ложится на затылок, прижимая голову к кровати, движения ускоряются, пальцы скользят… А потом неожиданно проникают в меня! И от этого настолько остро ощущаются его движения, все ускоряющиеся и ускоряющиеся, что я не выдерживаю необычности впечатлений.
Меня трясет от удовольствия, все внутри сжимается, пульсирует, и в последнюю секунду осознаю, что Зубов вышел из меня. А вот пальцы не вынул.
Это запускает удовольствие по второму кругу, и меня опять протрясывает кайфом.
Я уже ничего не соображаю, без сил распластываясь на кровати, мокрая и счастливая, и слышу, сквозь вату в ушах, как тихо ругается Зубов, кончая мне на спину.
А затем падает рядом.
Дышит, подтягивает меня к себе под бок, наплевав на то, что у меня вся спина в его семени, фырчит, как большой кот, на ушко, гладит…
И шепчет:
— Кайфанула, Клубничка?
Киваю, не в силах связать слова в фразы.
— Я тоже… В следующий раз попробуем так?
Я понимаю, о чем он, но пока не готова говорить на эту тему. Тут бы в сознание прийти. И понять, что произошло сейчас.
Глаза закрываются, и последняя моя мысль, что, похоже, Зубов решил быть первым во всем. И во всех местах моего тела.
И не сказать, что я имею что-то сильно против…
Видна…
— Клубничка, давай по-быстрому…
— Нет, с ума сошел, что ли?
— Сошел. Давай.
— Нет! Нет-нет-нет… Ай!
— Черт… Охерительно… И чего прыгала? Мокрая же…
— Сволочь ты… Мне собираться… Ах… Сильнее…
Утро начинается неправильно, но горячо.
Зубов, словно в него бес похоти вселяется, не слушает никаких увещеваний, а просто, пользуясь своим немалым весом и силой, распластывает меня прямо на кухонном столе, слава всем богам, намертво прикрученном к стене, а потому вполне индифферентно отнесшемся к бешеным толчкам бешеного зверюги.
И это после целой ночи бесконечного секса!
Да я утром еле ноги смогла свести! И по стеночке — в душ, затем — на кухню, готовить кофе. И все это — опасливо оглядываясь на сладко раскинувшего ручищи на всю ширину кровати Зубова.