– Носи на здоровье, бабушка, – чуть запоздало произнес Ибрагим.

– А и поношу, и поношу, – добродушно произнесла Яга-ханум, поводя кривым носом. – Ай, удружил, касатик, удружил. А нет ли у тебя там еще чего хорошенького, милок? Шта там у тебя за пазухой? Чую, медком пахнет!

– Кажется тебе это, бабушка! – схватился за грудь купец. – Нет там у меня ничего!

– А теперь чую, [цензура] пахнет! – окрысилась старуха. – Перед Кащеем-батюшкой врешь и не краснеешь, собакин сын!

– Оставь его, Яга, – разомкнул губы Кащей. – Ты заинтересовал меня, купец. Ко мне не так уж часто являются из тридевятых царств вроде твоего. Причем не с мечом, не с желанием убить, а с щедрыми дарами. Я принимаю твои подношения. Что ты хочешь за них? Наградить ли тебя звонкой монетой или даровать шубу с царского плеча?

– Не нужно мне ни злата, ни каменьев драгоценных! – смело произнес Ибрагим. – А вот дай ты мне лучше, царь Кащей, что-нибудь из диковин своих волшебных! Слышал я, вещей чудесных у тебя немало! Подари мне одну любую – век осанну тебе петь стану!

Кащей медленно кивнул. Хлопнув в ладоши, он произнес:

– Без осанны твоей я как-нибудь проживу. Но проделав столь долгий путь, ты заслужил награду. За твои сокровища я отдарюсь одним волшебным предметом. Выбирай, который желаешь получить.

По воле бессмертного царя в залу доставили пять вещиц. Невзрачных, простых на вид, но неизмеримо более дорогих, чем все сокровища, что привез Ибрагим. Купец понял это сразу, смекнул с первого взгляда – и его глаза зажглись жадностью.

Первой Кащей показал ему круглую шелковую шапочку с костяной пуговичкой. Была та ладно скроена, невесома, но главное, что в ней было ценно – чудесное свойство. По велению Кащея невольница Айгуль надела ее на прелестную головку и… исчезла.

Не до конца исчезла, конечно, не по-настоящему. Стала незримой, прозрачной как воздух. Изумленный Ибрагим даже протянул руки, пощупал – и наткнулся на мягкое, приятное.

– Диковина какая, диковина!.. – заахал он, бережно беря шапку-невидимку.

Да уж, за такое и сундука золота не пожалел бы купец. Только вот… маловата шапочка-то оказалась. На женскую головку явно шилась. И так Ибрагим мостил ее, и эдак – не налезала должным образом. Не срабатывало волшебство.

– Эхма… – вздохнул купец. – Нет, повелитель, не по мне эта шапка. Пусть ее другие носят.

– Как знаешь, – пожал плечами Кащей. – Возьми ее тогда ты, Яга.

Яга от шапчонки не отказалась. Примерила ее, покрасовалась перед зеркалом.

– Хорошо ли мне так, Кащеюшко? – донесся из пустоты кокетливый голос.

– Гораздо хорошо, – осклабился Калин. – Много лучше прежнего. Так и ходи, не снимай.

– Не тебя, огуряла, спросили, а коли б и спросили – так ответа б не ждали! – разозлилась старуха, снова становясь видимой.

Драгоценные шелка тоже достались Яге Ягишне. Старуха, которой перевалило уже за триста лет, закуталась в них и павлинисто закудахтала. Так уж ей понравилось.

А купцу Ибрагиму предложили другую умную вещь – гусли. Были они неказисты, потерты, рассохлись от времени – но свойством обладали чудесным. Взял их в руки Соловей-Разбойник, положил пальцы на струны – и пошел играть трепака!