Она приходила каждые два-три дня, с хищной улыбкой подходила к невольнику и начинала щипать его, да так больно, что Питер кричал, однако ее это только забавляло. Иногда она так распалялась, что запускала руку ему в штаны и сжимала сильными пальцами все, до чего могла добраться.

Бывалый Мургаб во время этих визитов как ни в чем не бывало продолжал укладывать камни, а у Питера оставались на теле жуткие кровоподтеки. Он терял силы и подолгу лежал на траве, чтобы прекратилась болезненная дрожь, и лишь потом начинал работать.

– Почему это происходит со мной, Мургаб? Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Она пьет твою молодость, – просто отвечал старый слуга.

Питер находился у новых хозяев уже два с половиной месяца и каждый день, приходя в свою комнату на обед, находил там неизменную лепешку, молоко и финики. А еще кто-то поправлял его кровать, стирал одежду и сменял постельную накидку.

– Кто это делает, Мургаб? – спросил он как-то. – Как будто волшебство какое.

– Никакого волшебства, это делает женщина.

– Та, что прислуживает в доме?

– Да.

– Почему же мы никогда ее не видим?

– А зачем нам ее видеть? – удивился Мургаб.

– Ну, не знаю.

Позже он пару раз видел эту таинственную служанку, но издалека. Она была одета в какие-то мешковатые одежды, передвигалась тяжело, то волоча корзину с бельем, то расстилая для чистки тяжелые ковры.

– Сколько ей лет, Мургаб? – любопытствовал Питер.

– Откуда я знаю?

– Она старше тебя?

– Наверное.

– Она работает с тех пор, как ты здесь появился?

– Наверное, – нехотя отозвался старый слуга и перевел разговор на другую тему.

Хозяин каждое утро уезжал на службу – Мургаб подавал ему лошадь под старым седлом. Возвращаясь после обеда, мессир Карцеп шел смотреть, как идет строительство стены. Разговаривал он только с Мургабом, однако, занимаясь своим делом, Питер чувствовал, когда хозяин бросал на него необыкновенно тяжелый взгляд. От этого скребущего пронизывающего чувства хотелось бросить все и бежать, однако Питер крепился, ведь он обещал не думать о побеге, и кто знает, не читают ли эти страшные люди его мысли.

Наконец стена была готова, хозяин долго ее осматривал, колупал ногтем и отходил, чтобы окинуть взглядом всю целиком. Остался ли он доволен или нет, было непонятно, впрочем, ругать слуг он не стал.

Уже уходя из сада, он неожиданно обернулся и сказал:

– Мургаб, нагрей ему терму, пусть переоденется и как стемнеет – придет в дом.

– В дом? – не удержался от восклицания Питер, однако мессир Карцеп не обратил на его слова никакого внимания. Когда он ушел, Питер спросил Мургаба: – А ты часто бываешь в доме хозяина?

Старый слуга опустил глаза и направился к терме. Питер вздохнул и пошел следом, он уже привык, что большинство его вопросов повисает в воздухе.

Пока мылся и натирался мыльником, старался ни о чем не думать, ведь ничего изменить он был не в силах, а в хозяйском доме, в этом не приходилось сомневаться, его не ждало ничего хорошего.

У Питера оставался последний козырь: в случае угрозы его жизни он хотел пасть перед хозяином на колени и пообещать переписать на него половину всего богатства, что наследовал от Нуха Земаниса, или даже все – ведь это стоило его одной жизни, человека шестнадцати с половиной лет от роду.