Только я это сказал, совсем не громко, и осмотрелся, а внизу из темноты на меня два глаза глядят, большие, круглые и светятся, как лампочки. Я обомлел. «Это, наверно, сам демон, который стащил лампу, — думаю, — бежать надо!»
Я потихоньку подался назад — он все смотрит. Потом на ступеньку вверх пячусь. А тут как ухнет что-то мимо меня, пылью запахло, гул пошел по шахте, грохот, потом плеск в глубине. Меня чуть не сбросило вниз, едва удержался на ступеньке, к стене прислонился. Стою, ноги дрожат, руки трясутся, зубы стучат. Стало опять тихо, я в себя пришел. Смотрю — глаз в темноте уже не видно. Кинулся вверх, не помню, как выбрался из шахты, сел возле нее на камень и весь дрожу. Отдохнул; страх прошел — светло, хый-фын затихает, солнце светит, закатываясь за горы. Стал я оглядываться — вижу, шахта чужая, незнакомая, возле какого-то лога. И приметы моей нет — я каждый раз, поднявшись с корзиной из шахты, оставлял кусочек руды у входа, а вечером считал их и уносил с последней корзиной, чтобы знать, сколько корзин вынес.
И как это перед спуском я не заметил, что моей кучки нет? Сбил меня с толку хый-фын, не иначе. Стал я искать свою шахту, едва нашел повыше и в стороне, шагов двести. Примета на месте, спустился, лампочку нашел. Вернувшись домой, я все рассказал хозяину. «Эх, куда ты попал, — говорит, — это шахта Чиван, давно брошенная из-за воды, в ней ключ оказался. А золото богатое было!» — «Кого же я там видел?» — спрашиваю. — «Подземного демона видел! Он тебе смерть нес за то, что ты его вором назвал. Завтра, если хочешь, спустимся туда, где ты был, посмотрим, что случилось». — «Нет, я боюсь, — говорю, — как бы опять не показался». — «Хорошо, я полезу один, взгляну». На другой день повел меня хозяин к той шахте, лампочку засветил и полез. Я наверху остался, дожидаюсь. Вылез он, говорит: «Ну, Лю Пи, небо тебя спасло и духи твоих предков тебя охранили, потому что ты на волосок от смерти был. Если бы ты остался стоять, где шарил лампочку, тебя бы на месте задавило или сбросило вниз в воду, пропал бы ты бесследно. Там большой камень сорвался, свежее место видно, и все, что я там нашел, твое должно быть».
— Гляжу — мой крючок, — продолжал Лю Пи, — вот этот самый. — Он вынул из-за пояса крючок на цепочке, которым рудокопы выковыривают из жилы мягкую охристую глину, часто содержащую много золота. — В шахте я его всегда в руке имел, чтобы лучше цепляться. Должно быть уронил от испуга. «По этому крючку я и нашел сразу то место, где ты был, — говорит. — И еще удивляюсь, как ты не скатился, спускаясь и вылезая в темноте. Ступеньки совсем плохи стали».
Лю Пи замолчал и занялся трубкой.
— Как же демон так промахнулся?
— Ну, уж не знаю! Только если бы я не поднялся на ступеньку вверх, — лежал бы я и сейчас еще в той шахте под камнем или в воде, лишился бы своего места на кладбище предков. Где бы меня искали? Старых шахт много, в иные и не спустишься — задавит. Тем бы и кончилось.
Воцарилось молчание. Буря завывала и гудела с прежней силой. Масло в лампочке было на исходе, и пламя потрескивало и шипело.