Дыхание Скифа выравнивалось. Он быстро посмотрел по сторонам, разом хватая взглядом всех, кто где стоит. На Агафирса он посмотрел так же ненавидяще, а голос дрожал и вибрировал от ярости.

— Видит небо, — прохрипел он неузнаваемым голосом, — что я спал и видел, как рассеку тебя пополам!.. Но я обещал отцу выполнить все, что он велит, а он взял с меня клятву никому не мстить. Ни родне, ни тем, кто устраивал заговоры, кто посылал за мной убийц, кто преследовал меня все последние годы! Я поклялся отцу, что не причиню им зла.

Агафирс скривился. Скиф говорит громко, но не по-мужски, и Агафирс тоже возвысил голос почти до крика:

— Не хочешь — не мсти, но возьми это войско! И веди дальше, расширяя кордоны земель нашего рода. Рода Колоксая!

В глазах Скифа были ярость, мука, он задыхался, выкрикнул:

— Ты не заставишь меня опозорить мое имя, я никогда не нарушу слово! Среди твоих людей те, кто посылал за мной убийц! Я не могу с ними идти рядом, но не могу и мстить — обет. Так что войско распускаю. Все, кто носит оружие, пусть да пашут землю, пасут скот, строят дома.

Среди полководцев Агафирса пробежал сдержанный ропот. Эти суровые люди не страшились пасть в бою, но их ужасала позорная участь превратиться в огородников. Агафирс с великим отвращением посмотрел в синие глаза брата-близнеца.

— Дурак ты, Скиф, — сказал он с отвращением. — Такое государство погибнет. Мне жаль тебе отдавать такую могучую державу на погибель. Вот даже твои самые верные... посмотри, как они смотрят!

Турч, Угарч, даже Окоем и другие герои отводили взгляды. Проклятый Агафирс прав. В мире крови огня и железа могут выжить только те, кто не выпускает оружия из рук.

Олег ощутил, как все умолкли, а головы начинают поворачиваться в его сторону. Он стиснул челюсти так, что заломило в висках. Почему он должен что-то говорить, когда только что встретил сына... и тут же потерял, когда самому жить до вечера, почему...

Он зарычал, все еще ждут ответа, ждут мудрого решения, но как им объяснить, что он прозревает пути народов, но не отдельных человеков? Народ понять проще, чем те песчинки, из которых он состоит.

— Скиф, — проговорил он чужим голосом, — а помнишь, ты сам, своей волей, отказался от обета, данного Колоксаю? И вернул себе право мести?

Все застыли, в глазах полководцев, даже на лице самого Агафирса Олег увидел облегчение и вспыхнувшую надежду.

Скиф рассерженно дернул плечом. Лицо исказилось в злой гримасе.

— То — другое дело! — Голос его прозвучал раздражен-но. — Не понимаешь?.. Мы были слабыми, мы были на краю гибели. Я почти не имел возможности отомстить... А сейчас я — победитель!.. Не понимаешь? Сейчас я могу мстить люто и страшно, мстить всем, кому захочу... Потому я снова принимаю на себя обет, данный моему отцу. Мстить, когда силен... это даже не то что не по-мужски, а вообще... недостойно!

Олег ничего не понял, больно сложно и запутанно, но в толпе, похоже, поняли прекрасно. Загудели, кто понимающе, кто разочарованно.

Агафирс сказал грубо:

— Жизнь человека стоит мало, но жизнь племени — бесценна. Отказываясь от мести, ты, дурак, губишь все, что делали Гелон и я. Он создал богатую страну, я — самую лучшую на свете армию!