— Согласен. Я не пытаюсь вас убедить, я просто говорю: никто из присутствовавших на обеде у Валентины не был заинтересован в убийстве старой беззащитной женщины.

— Известно ли вам, что ночью в доме был мужчина?

Шарль слегка покраснел и сделал жест, словно отгоняя назойливую муху:

— Мне говорили. Я с трудом в это поверил. Но ведь Арлетте тридцать восемь лет. Она чрезвычайно хороша собой. И пользуется успехом больше, чем другие. Может, это не так страшно, как можно подумать. Во всяком случае, я надеюсь, что Жюльен об этом никогда не узнает.

— Вероятно.

— Видите ли, господин Мегрэ, любой мог бы заподозрить кого-либо из присутствовавших на обеде, но ведь вы, судя по тому, что я о вас знаю, проникаете в самую суть вещей. Я убежден, как и в случаях с привидениями, вы откроете необычайную истину.

— Например? Что Роза не умерла?

Шарль Бессон рассмеялся, не совсем, однако, уверенный, что это шутка.

— К тому же откуда появился мышьяк? — спросил он.

— Не забывайте, что ваш отец был фармацевтом и что Тео, как мне говорили, изучал химию, что вы сами некоторое время работали в лаборатории. Я хочу сказать, что все в семье знакомы в какой-то степени с лекарствами.

— Об этом я не подумал, но это ничего не меняет.

— Разумеется.

— Не исключено также, что кто-то мог пробраться в дом с улицы.

— Бродяга, например?

— А почему бы и нет?

— Вы хотите сказать, что кто-то дождался такого момента, когда дом был полон людей, влез через окно на второй этаж и высыпал яд в стакан? Эта деталь, кстати говоря, тоже имеет значение. Ведь яд подсыпали не в бутылку со снотворным, где его и следов не обнаружили, а прямо в стакан.

— Да, вы сами видите, как тут все не вяжется.

— А Роза все-таки умерла.

— В таком случае, что вы сами об этом думаете, господин Мегрэ? Скажите мне ваше мнение, как мужчина мужчине. Разумеется, обещаю вам, не стану предпринимать ничего, что могло бы помешать вашему следствию. Кто это сделал?

— Не знаю.

— То есть как?

— Пока еще не знаю.

— Но…

— Мы это узнаем, когда я смогу ответить на два главных вопроса.

— У вас есть подозрения?

Теперь он чувствует себя неловко в кресле, пожевывает кончик потухшей сигары, от которой у него, должно быть, горчит во рту. Может, как это бывало и с Мегрэ, он все цепляется за свои иллюзии, за то представление о мире, которое только что разрушили.

Почти трогательно видеть его взволнованным, взбудораженным, следящим за малейшими оттенками выражения лица комиссара.

— Произошло убийство, — сказал Мегрэ.

— Это как будто бесспорно.

— Без причин не убивают. Особенно ядом, что несовместимо с порывом гнева или страсти. За время моей службы я не встречал ни одного отравления, которое не было бы связано с денежными интересами.

— Но какие же интересы могли здесь быть, черт возьми? — Он в конце концов не сдержался.

— Я их не раскрыл.

— Все, чем владеет моя мачеха, принадлежит только ей, без права наследования. За исключением какой-то мебели и безделушек.

— Мне это известно.

— Я не нуждаюсь в деньгах, особенно сейчас. И Арлетта тоже. Тео деньги не интересуют.

— Мне уже не раз говорили все это.