– Что?! – вскинулся гауптман. – Как?.. Кто?.. Вы знаете, кто они?

– Увы, нет! Разве что могу намекнуть – слышал от начальства, что один из наших «кротов»[40], завербованный еще в двадцатые годы, ныне занимает должность руководителя отдела «Зет»[41], но фамилию его не упоминали. – Я как можно небрежней пожал плечами.

Снова наступило долгое молчание.

– Я даже боюсь представить, какой еще информацией вы обладаете! – тихо сказал Фогель-Птицын. – Теперь я понимаю, почему большевики так прикрывали ваше перемещение… И все же… Можете что-то сообщить о своей миссии?

– Вы кажетесь мне человеком чести, херр гаупт-ман! – откровенно соврал я. – Поэтому я немного приоткрою завесу секретности вокруг нашей совместной операции… Итак… Еще в ноябре 1939 года председатель Харбинского отделения РОВСа генерал-лейтенант Вержбицкий доложил председателю Дальневосточного (Девятого) отделения Союза генералу Дитерихсу о том, что…

Дальше я понес лютую пургу, искусно компилируя почерпнутые из Библиотеки сведения о деятельности РОВС, фрагменты читанных в юности шпионских романов и собственные фантазии «на тему». Получалось, что белоэмигранты с Дальнего Востока решили, что Сталин начал возрождение Российской империи и решили ему помочь техническими ресурсами и военными кадрами. В СССР были направлены инженеры для налаживания производства уникальных новинок, в частности бронетехники, и офицеры, способные обучить бойцов Красной Армии этим пользоваться. Среди этих людей были и мы с Батом. Уже минут через пять «развешивания на ушах лапши» Фогель-Птицын начал смотреть на меня глазами подыхающего от запора суслика, а через десять минут прервал мой монолог словами:

– Простите, князь, это совершенно не мой уровень компетенции! Всю эту ценную информацию вам необходимо передать подполковнику Ланценауеру. А лучше – непосредственно адмиралу Канарису! Я видел, что два месяца назад под Слуцком наделал один-единственный большевистский танк – вы ведь именно его имели в виду, упоминая «уникальные технические новинки»?

– В том числе и его, Фогель! – кивнул я, просто ликуя в душе. – Это же какую замечательную «дезу» мне удалось протолкнуть. Но тут же мне взгрустнулось – ведь после этого «вброса» надо было еще как-то выбраться из цепких лапок фашистского прихвостня.

– Господа, сейчас вас накормят и напоят! – обрадовал нас гауптман. – По всем вопросам обращайтесь к ефрейтору Кнааку, я сейчас его пришлю – он немного знает русский язык. Старина Вилли останется с вами, для вашей же безопасности. Вилли, ласс зи нихт рунтер![42]

– Не доверяете, Фогель? – усмехнулся я.

– Если вы, князь, дадите мне слово чести, что не будете пытаться сбежать…

– Даю слово чести! – покладисто сказал я.

– Хорошо! Вас пока не будут связывать! – мерз-ко хихикнул гад. – Я оставлю с вами всего двух человек – а они у меня в группе самые дисциплинированные. Ну, если вы понимаете, о чем я, князь…

– Не будут мстить за убитых товарищей и покушаться на честь Светланы Алексеевны? – предположил я.

– Именно, дорогой князь! – мило улыбнулся Фогель. – У вас будет два часа, чтобы отдохнуть и оправиться. Потом мы поменяем точку дислокации. А после наступления темноты попытаемся выбраться из города. Гефрайтер Кнаак, цу мир!