Мира вдавила педаль газа в пол и, не помня себя, на бешеной скорости просвистывала повороты, с замиранием сердца спеша к маленькому «пряничному» домику, с горсткой других таких же примостившемуся на окраине Конга.

Дом стоял на месте, на белых стенах, серой крыше и в аккуратном палисаднике следов какого-либо ущерба Мира не обнаружила. Палисадник и впрямь был образцовым, ведь садик перед домом и позади него был единственным, что по-настоящему интересовало в жизни Колин Куинн.

Мира рванула калитку, которую сама красила прошлой весной, и пронеслась по дорожке, на ходу роясь в сумке в поисках ключей — мать упорно денно и нощно запиралась на все замки, опасаясь грабителей, насильников и инопланетян.

Но Колин уже выскочила ей навстречу, молитвенно сложив на груди руки.

— Ой, Мира, слава богу, ты уже здесь! Что бы я без тебя делала? Что бы я делала?

И она рухнула в объятия дочери, вся в слезах, трепещущий комок отчаяния.

— Ты цела? Дай я посмотрю!

— Я обожгла пальцы! — Колин, как ребенок, подняла к ее лицу руку, демонстрируя ожог.

К своему облегчению, Мира увидела, что ожог совсем небольшой и быстро пройдет, надо только правильно наложить мазь.

— Хорошо, хорошо. — Мира легонько поцеловала пострадавшее место. — Ты цела, это самое главное.

— Ты бы видела, какой ужас! Кухня в руинах. Что теперь делать? Ой, Мира, что же теперь делать?

— Пойдем сперва посмотрим, тогда и будем думать, что делать.

Развернуть Колин и втолкнуть ее в дом труда не составило. Свой рост Мира унаследовала от давно исчезнувшего из ее жизни отца. Колин же была миниатюрной и худенькой. И с неизменной аккуратной прической — обстоятельство, частенько заставлявшее Миру чувствовать себя неуклюжим медведем, ведущим на поводке пуделя с безупречной родословной.

В передней никаких разрушений — уф! Хотя запах гари ударил в нос, и перед глазами повисла полупрозрачная пелена.

Дым, с облегчением определила Мира. Все лучше, чем туман.

В три шага она очутилась в компактной кухне-столовой, где дым сгустился тонкой завесой.

Разрушений нет, однако разгром налицо. Правда, сразу поняла Мира, не в результате воздействия злокозненной силы, а как следствие неряшливости и неорганизованности хозяйки.

Продолжая обнимать за плечи рыдающую мать, она огляделась.

Обгоревшая сковорода. Обугленная баранья нога на полу. Рядом с незадавшимся мясным блюдом — мокрая и обгорелая же тряпица. Все ясно.

— Ты сожгла мясо, — осторожно высказалась Мира.

— Затеяла запечь баранину, сегодня ко мне на ужин должен прийти Донал со своей девушкой. Я, конечно, не могу одобрить, что он сошелся с Шэрон до брака, но я все равно его мать!

— Значит, ты запекала баранину… — пробормотала Мира уточненный вариант.

— Ты же знаешь, как Донал любит баранью ногу. Я и вышла-то всего на минутку. У меня в саду завелись улитки, и я пошла поменять пиво в лотках. Я их так приманиваю.

От волнения Колин кудахтала, как квочка. Она жестом указала на заднюю дверь кухни, как будто Мира не знала, где у нее сад.

— Они едят мой бальзамин! Вот… приходится принимать меры.

— Ладно. — Мира принялась открывать окна, так как Колин об этом почему-то не подумала.