– Да, чуть не забыла, – спохватилась родительница и полезла в свою сумочку. Вот, – положила на стол карточку VISA, – это мой счет. Мало ли, вдруг деньги на что-то понадобятся.

– Мам, ты с ума сошла? С тем, сколько ты подбрасываешь нам, Макс спокойно учится, а я занимаюсь любимым делом и не ищу подработку. Мне еще премию сегодня неожиданно дали. Зачем карточка?

– Мне так спокойнее будет.

А вот я, наоборот, забеспокоилась после этих слов. Ее странное настроение, грусть, теперь вот деньги…

– Мам, признавайся сразу, ты узнала, что неизлечимо больна, и приехала попрощаться?

– С ума сошла?! – воскликнула она, повторив мои слова.

– А что мне еще думать? Я же вижу, что ты сама не своя. Знаешь что? Не уйдешь отсюда, пока мне все не расскажешь! Что случилось?

Некоторое время мама смотрела непонимающим взглядом, но я была тверда и всем своим видом показывала, что меня этим не проведешь. Через некоторое время маска треснула, и я увидела ее усталость.

– Я здорова. Просто сглупила. Захотела тряхнуть стариной, немного пофлиртовала на приеме со знакомым Андре… Только флирт! – вскинулась она, поймав мой взгляд. – А потом стало трудно от него отделаться. Встречала в самых неожиданных местах, обнаружила за собой слежку. Сначала думала, что это Андре заревновал, но вряд ли… Это нервирует.

– Обратись в полицию, Андре спроси, в конце концов!

– Надеюсь, за время нашего путешествия все успокоится. Если нет, так и сделаю, – пообещала она.

– Ты у меня просто такая красивая! – Я подошла к матери и обняла.

– Я что-то пропустил? – на кухню вернулся Макс.

– Люблю вас, – сообщила ему.

– Я вас тоже люблю.

Брат подошел к нам и присоединился к объятиям.

– Я прощен? – одними губами спросил он, с хитрым видом глядя на меня поверх головы родительницы.

– Я, может, и старше вас, но на слух еще не жалуюсь. Что он натворил? – просекла мама наш диалог.

– Сводничает. Друга мне своего подсунул, – сдала я братца.

– Молодец! – неожиданно похвалила мать и наставительно сообщила мне: – Мужчины помладше полезны любой женщине. Они умеют наслаждаться жизнью и не спят в постели.

– Как не спят? Как врач говорю – это чревато последствиями и тянет на диагноз, – притворно ужаснулась я в ответ.

– Ты поняла, о чем речь, – с достоинством произнесла родительница, поправляя волосы. – Мне пора. Максим, ты свободен?

– Моя карета в твоем распоряжении, – тут же отозвался он.

Мы засобирались, и только убирая посуду, я обнаружила на столе оставленную карточку. Вот же мама!

День не задался с самого начала. Костя после пятиминутки попросил задержаться и показал приказ о повышении моей ставки с таким видом, будто это его заслуга. А я узнала о приказе еще вчера, от Тамары Николаевны, секретаря главного. Я ее маму оперировала, и она мне по-дружески шепнула и о прибавке к зарплате, и о том, сколько представитель благотворительного фонда нашей больнице отвалил в благодарность за спасение друга. Недаром теперь ежедневно по три раза на дню докладывают о состоянии пациента нашему главному.

А Костик начал петь песню о том, как он меня ценит и, не щадя себя, выбивал мне новый оклад. Еще и руки распустить пытался, мерзавец! Вылетела я от него не в лучшем расположении духа и тут же выяснила, что меня уже дожидается представитель фонда собственной персоной. Любезничать с этим типом не было никакого желания, и я ушла на осмотр пациентов в тайной надежде, что он отправится за информацией к бывшему или главному. Не сбылось. С маниакальным упорством ждали именно меня.