Устройству здешних отхожих мест король также изрядно подивился: таким оно было простым, остроумным и гигиеничным, но описывать его здесь не стоит, потому что какой-нибудь хитрый японец может прочитать, запатентовать и внедрить, а мы с вами, как всегда, останемся на бобах.

«Ишь ты, и бумаги не надо!» - восхитился Виктор Панкратович еще раз, покидая заведение.

На выходе его почтительно дожидался канцлер, не замедливший сказать такую ксиву:

Хорошо тому живется,

Кто на двор сходил с утра:

Он не злится, не дерется

И кричит: «Ура! Ура!»

Ксива неожиданно привела короля в игривое настроение, и он подумал, что неплохо бы вернуться в койку, перекинуться там с давешней невольницей парой добрых слов...

Но канцлер придал своему лицу выражение государственной важности и молвил:

- Настал час, повелитель, посвятить тебя в главные тайны Замирья. Нам следует подняться в Башню Лесного Озера.

С этими словами почтенный муж вытащил из кафтана мелок и непосредственно на узорной стене провел несколько линий, образовавших прямоугольник. Потом толкнул прямоугольник рукой, и часть стены, обозначенная мелом, подалась внутрь, образуя дверь. За дверью было темно.

- Прости, государь, но мне придется следовать впереди, - сказал канцлер и шагнул в проход.

После некоторого колебания Виктор Панкратович двинулся за ним.

- Осторожнее, государь!

В руках Калидора синим огнем загорелся кристалл и осветил уходящие далеко-далеко вниз ступени.

- Ты же говорил - подняться? - только и мог произнести Востромырдин.

- Так мы и поднимемся! - убедил канцлер, и они начали спуск. Лестница была довольно узкой. Справа ступени обрывались в бездонную тьму, не огражденную никакими перилами.

- Порядочки у вас, черти нерусские! - пожаловался Виктор Панкратович. В ответ канцлер посоветовал держаться за стенку, что показалось Востромырдину довольно дерзким. Но вслух он ничего не сказал, словно боясь нарушить царившую здесь тишину. Только время от времени раздавался громкий шлепающий звук, как будто гигантская капля срывалась с огромной сосульки и падала в неохватную лужу. И с каждым шагом тьма становилась все глубже, а воздух все плотнее. - Далеко еще? - спросил Виктор Панкратович. Канцлер ответил, но король ничего не понял, потому что мера была незнакомая и непонятно к чему относилась - то ли ко времени, то ли к пространству. Востромырдин покорно следовал за тощей фигуркой и действительно придерживался на всякий случай за стену.

«Посадят в подвале на цепь, как Жилина и Костылина, - думал король, - и потребуют от советского правительства выкуп или прекратить помощь слаборазвитым странам. А все из-за меня! Нажрался, дурак, седуксену на ночь, не спалось, видите ли! Нет чтобы пробежку во дворе сделать! Как же они меня вытащили? Куда мильтон смотрел?»

В этот момент что-то скользкое мазнуло Востромырдина по лицу. Он взвизгнул и сам же подивился, откуда в таком большом и сильном теле взялся столь позорный звук.

- Государь, это хлюпики летают, они безвредные, - успокоил канцлер. - Вот когда у них брачный сезон будет, тогда держись, а сейчас ничего.