Пришлось вначале разогнать этот серпентарий, для чего де Савьер запустил даже какое-то заклятье, после которого вся нечисть бросилась врассыпную. И все равно здоровенная кобра вцепилась в сапог д’Оффуа, по счастью, не сумев прокусить его. Гадину не стали даже рубить – маг бросил легкое заклятье, и на песке осталась хорошо прожаренная тушка.

А разведчик, вместо того чтобы отбросить труп, наоборот, взял его в руки и, отрубив голову, стал аккуратно разделывать кинжалом.

– Мы с утра голодные, и кто знает, когда еще сможем нормально поесть. Так что рекомендую, в некоторых странах мясо змей считают деликатесом. Правда, без соли не то, но все же лучше, чем ничего. Прошу вас, ваше высочество, не побрезгуйте…

– Дали, – поправила его девушка. – Называй меня Дали, пожалуйста. Как прежде.

И жемчужными зубами впилась в сочное мясо.

Эта мимолетная сцена вызвала у других мужчин чувство неловкости, словно невольно подсмотрели что-то, что принадлежало только этим двоим.

Потому сразу, как закончил свою необычную трапезу, бен Фарук поднялся и, бросив на песок кошелек, из которого взял лишь пару золотых, отправился к рыбацкой деревне, что виднелась вдалеке.

Вернулся довольный и бодрый. Оказалось, что один рыбак согласился за полсотни золотых отвезти их на Сардинию. И надо торопиться, потому что, по словам моряка, в это плавание лучше уйти вечером, чтобы утром быть в порту Кальяри.

Решение было прекрасным, поскольку с Кастилией, которой принадлежал остров, в это время у Галлии был очередной недолгий мир, и дальнейшее возвращение на родину вопросов не вызывало.

А на взлетевшего над рыбацкой деревней голубя никто внимания не обратил.

Неразговорчивый араб быстро помог путешественникам взойти на борт, расправил парус, встал у руля, и тартана легко заскользила по глади моря, лишь слегка потревоженной легким вечерним бризом. Вскоре в розовом отсвете заходящего солнца пустынный берег исчез, растаял за горизонтом. Осталось только бесконечное море, теплое и ласковое на этих благословенных южных широтах.

Но через полчаса на горизонте, прямо по курсу, показался хищный силуэт гребного корабля, шедшего навстречу тартане.

В отсветах последних лучей заката на нем ясно различался гордый алый стяг Османской империи.

– Презренные кяфиры, рассчитывали скрыться от карающего меча Всевышнего на острове неверных! – закричал рыбак, скаля крепкие белые зубы. – Не бывать тому! Вон, – он ткнул крепким пальцем в корабль, – вон идет ваша погибель! И моя награда! Пятьсот! Пятьсот золотых обещано тому, кто вас поймает!

Вскрикнув от ужаса, принцесса прижалась к д’Оффуа, бен Фарук схватился руками за голову, а де Савьер насмешливо спросил:

– Идиот, почему ты решил, что эти деньги достанутся тебе? Капитан корабля – вот кто их получит. А ты… В лучшем случае тебя прогонят, но это вряд ли. Скорее, зарежут, как барана, чтобы никто не оспорил у капитана его честный заработок. А что? Ты помогал нам бежать, так что сообщник. А то, что оказался в зоне патрулирования славных имперских моряков – то уже только их заслуга, как верных сынов империи.