Конечно, климат в Одессе куда лучше петербургского, да и симпатичных барышень здесь хватает, но следующий месяц ничем кроме скуки мне не запомнился. Находясь рядом с Николаем и его семьей, я просто наслаждался роскошной жизнью и вновь поднял вопрос о своей дальнейшей судьбе.

В Петербург вернулись в первых числах марта. Наследник много и плодотворно работал, встречаясь с иностранными дипломатами, чиновниками, генералами, учеными и творческой интеллигенции.

Важнейшим решением, принятым в то время, стало высочайшее утверждение постройки железной дороги Оренбург — Костанай — Петропавловск — Омск — Кривощёково*.

Значение подобного строительства переоценить было трудно. Грандиозное сооружение протянется от Оренбурга на расстояние свыше двух тысяч верст и когда оно будет закончено, страна твердо и уверенно встанет на Оби. Следующим этапом панировалось довести дорогу до Красноярска и Иркутска.

Мы с Николаем неоднократно обсуждали строящуюся железную дорогу и то значение, которое она окажет на экономику огромной страны.

— Еще немного, лет пятнадцать, и мы «дотянемся» до Тихого океана! — раз за разом повторял Романов. Я его воодушевление понимал, более того, разделял. Подобными делами можно гордиться.

Тем временем в Средней Азии благополучно подавили восстание в Кокандском ханстве. Александрийские гусары под командованием герцога Романовского вновь отличились. Фактически восстание началось в августе, в конце октября Скобелев освободил занятый мятежниками Наманган, через месяц вошел в Коканд, а 19 февраля война закончилась.

Самостоятельность Кокандского ханства была полностью ликвидирована, а его земли влились в Туркестанский край в качестве вновь образованной Ново-Маргеланской области*. Ее военным губернатором стал Михаил Скобелев, получивший по итогу генерала, третьего Георгия и золотую, с брильянтами, шпагу, с надписью «За храбрость». Страна умела ценить своих героев, и я за Михаила искренне радовался, отправив другу и родичу длинное письмо с поздравлениями.

В апреле мне удалось встретиться с Дмитрием Ивановичем Менделеевым. В химии я понимал плохо, но беседа с выдающимся человеком, без преувеличения, гением, мне запомнилась на всю жизнь. Кругозор Менделеева поражал, а в шахматы он играл так, что из пяти совместных партия я смог выиграть лишь одну.

Еще одним знаковым событием стала встреча с Иоанном Кронштадтским, служившим протоиреем в Андреевском соборе Кронштадта. Спал он мало, три-четыре часа в сутки, а вставал рано, до восхода солнца. Его кристальная честность, прямота и чрезвычайная эмоциональность во время проповедей не у всех вызывала понимания. Но дела говорили сами за себя. В 1867 г. благодаря его молитве произошло первое исцеление неизлечимо больного человека, а затем подобные случаи происходили все чаще, известность его росла и на остров Котлин в Финском заливе, где он жил, начали приходить паломники.

Среднего роста, порывистый в движениях, больше всего он запомнился пронзительными голубыми глазами. Он так на меня посмотрел, что зрачки будто исчезли, и из его глаз на долю секунды проявились звездные Небеса.