Мне покупать ничего не требовалось. Здесь я застряну надолго, так что вся эта восточная экзотика еще успеет приесться.

Я попрощался с попутчиками и Юсуповыми. Люди они необычные, и подобное знакомство может пригодиться. На пирс сошел в числе первых. Архип Снегирев нес чемодан с вещами, но основной мой багаж в русское посольство доставит специальный носильщик.

На причалах и в здании морского вокзала было людно. Стоял густой запах специй, табака и свежего кофе.

Я вышел на одну из улиц и поднял руку. Ко мне сразу же подкатила местная повозка. Извозчик был одет в расшитую куртку, мешковатые штаны с широким поясом и феску.

— Русское посольство, понимаешь? — спросил я. — Русское посольство! — повторил я на английском, а затем и на турецком. Турецкий язык я знал плохо, куда хуже того же фарси. Я и времени уделял ему меньше, да и подзабыл за минувшее время основательно.

— Рус бьюкачили? Эвет! Отур, бай!* — обрадовался турок, соскочив с седел и указывая рукой, жестом попросил занять место в повозке. Я устроился, Архип сел спереди, рядом с турком, предварительно поставив чемодан на заднюю полку.

Лошадка тронулась в путь, цокая копытами по каменной брусчатке. Мы с Архипом с интересом оглядывались по сторонам. Поначалу нас везли по широкому проспекту, с магазинами, лавками и деревьями, а затем повозка свернула в сторону, начался подъем по узкой улочке.

Город казался оживленным. Матросы, водоносы, носильщики, феллахи*, музыканты, цирюльники, дервиши, местные чиновники, солдаты и офицеры разговаривали с непередаваемым восточным темпераментом, повышая голос и активно жестикулируя. Среди них встречались европейцы, а так же женщины с накидками на лицах. Мне попались на глаза живописно одетые башибузуки и дрессировщик медведя, правда зверь оказался небольшим и совсем изможденным.

Я смотрел на маленькие лавочки, видел людей, пьющих кофе, курящих папиросы или кальян, слышал местную речь и попытался сопоставить с тем, что было в Средней Азии. И там и тут — мусульманские страны, но здесь больше иностранцев, традиции не такие жестокие, влияние европейской архитектуры ощущалось куда сильнее, да и одевались турки все же лучше, чем хивинцы или бухарцы.

Дома с балкончиками, вывешенные для просушки вещи, ишаки, грязь, мусор, запах свежих лепёшек, крики муэдзинов, мягкие певучие звуки дудука*… Не скажу, что город понравился, но у него имелся свой неповторимый колорит. И над всем этим возвышалась громада Святой Софии с четырьмя узкими минаретами. Турки называли циклопическое сооружение Большая мечеть Айя-София.

Извозчик не обманул, он действительно прекрасно знал, где находится русское посольство. Расплатился я с ним курушем, который также назывался пиастром. Деньги я загодя поменял на пароходе и судя по довольной улыбке турка, порядочно переплатил.

Первым делом я представился генерал-лейтенанту графу Игнатьеву Николаю Павловичу, главе посольства. Человеком он оказался солидным, склонным к полноте и рано полысевшим, одевающимся строго в военную форму и сапоги.

— Рады вас видеть, господин подполковник. Вот таких офицеров как вы, нам здесь и не хватало, — сказал он, пожимая мне руку, после чего углубился в чтение привезенного мной из столицы письма.