– Думала о тебе. Я бы предпочла быть на твоей игре. Я ненавидела весь этот спорт, но любила смотреть, как ты катаешься.

Не знаю, что сказать ей на это, и потому молчу.

– Правда, я могла ходить только на домашние игры, а вы тогда играли на выезде. В Саммите, кажется.

– В Парсиппани-Хиллз.

– Еще бы тебе не запомнить, – усмехается она. – Но это не имело значения. Через несколько часов мы должны были встретиться. И здесь, в лесу, я немного торопила события. Теперь ребята называют это «предматчевая разминка». И вот я сидела, попивала, помню, мне было немного грустно.

– Почему грустно?

– Это не имеет значения, – качает головой Маура.

– Я хочу знать.

– Все скоро должно было закончиться.

– Что?

Она поднимает на меня взгляд:

– Ты и я. Наш с тобой роман.

– Постой, ты знала об этом, когда сидела здесь?

Она снова качает головой:

– Ты все такой же бестолковый, Нап. Я понятия не имела о том, что случится.

– Тогда?..

– Хочу сказать, я знала: у нас с тобой ничего не получится. Все это ненадолго. Мы закончим школу, может, протянем еще лето…

– Я любил тебя.

Брякнул, не подумав. Секунду, но не дольше, она кажется испуганной.

– И я тебя любила, Нап. Но ты собирался в элитный университет, тебя ждала большая жизнь, и в ней не было места для меня. Бог ты мой, какая банальность, правда? – Маура замолкает, закрывает глаза, прогоняя прошлое. – Не имеет смысла возвращаться в то время.

Она права. Помогаю ей продолжить прежнюю тему:

– Значит, ты сидела, выпивала и курила.

– Да. И вот я чувствую, что пьянею немного. Не сильно. Так, под мухой. И я смотрю на базу. Там всегда так тихо, но вдруг слышу шум.

– Какой шум?

– Не знаю. Крики. Включается двигатель. И тогда я встаю… – Маура встает и теперь, скользя спиной по дереву. – И я думаю: какого черта? Нужно разобраться с этим раз и навсегда. Стать героем всего Конспиративного клуба. И я иду к ограде.

Маура шагает к базе. Я не отстаю от нее.

– И что ты увидела? – спрашиваю я.

– Там появились новые предупреждения. Их там вокруг базы было немерено. Помнишь – все ярко-красные.

– Да.

– Словно предупреждение – это твой последний шанс: либо вернешься, либо умрешь. Мы всегда побаивались заходить за них, они находились слишком близко к ограде. Но тогда я даже шага не замедлила. Да я просто бегом припустила.

Мы теперь оба там, в той ночи, и я чуть ли не подтормаживаю на месте, где прежде висели красные знаки. Мы пересекаем невидимую границу, направляясь прямо на ржавую ограду. Маура показывает на верхушку угловой стойки.

– Там была камера. Я тогда подумала: они могут меня увидеть. Но пьяному морю по колено, меня не пугало ничто в мире. Я продолжала бежать, и тут… – Она идет все медленнее, останавливается, обхватывает себя руками за шею.

– Маура?

– Я была приблизительно на этом месте, когда загорелся свет.

– Свет?

– Прожекторы. Огромные, лучи широкие. Такие яркие, что я приложила ладонь ко лбу. – Она делает это и теперь, закрывает глаза рукой от воображаемого света. – Я вроде как замерла там, в луче, не знала, что делать дальше. А потом я услышала стрельбу.

Маура опускает руку.