Оги говорит эти слова, а сам весь там. Пожимает тебе руку, смотрит на свою дочь, видит гримаску на ее лице. Это «что, если», это самобичевание никогда не покидает его.

– И вот теперь, когда нам известны все факты, скажи мне, Нап: что вероятнее – огромный заговор с участием агентов ЦРУ, которые… ну, не знаю, похищают двух подростков, потому что один из них неделей раньше снял на пленку вертолет, – и если в ЦРУ знали об этом, то почему ждали неделю, а не убили их сразу? – тащат их обоих через весь город на железнодорожные пути и толкают под несущийся мимо поезд? Или, скорее, девушка пошла погулять с мальчиком, которому нравилось напиваться и обкуриваться. Они перебрали. Вспомнили легенду про Джимми Риччио и вместе, счастливые, попытались перепрыгнуть через пути перед идущим поездом, но чуть просчитались? – Он смотрит на меня и ждет.

– Вы многое опускаете, – говорю я.

– Нет, Нап, это ты привносишь много чего лишнего.

– У нас есть Рекс. У нас есть Хэнк…

– Пятнадцать лет спустя.

– …и вы знаете, что Маура спряталась в ту ночь, Элли говорила вам об этом. Почему вы мне не сказали?

– Когда я должен был сказать тебе? Ты был восемнадцатилетним мальчишкой. Сказать, когда тебе исполнилось девятнадцать? Когда ты закончил академию? Или когда тебя повысили и перевели в округ? Ни к селу ни к городу я должен был сказать тебе: твоя прежняя подружка не хотела возвращаться домой, а потому осталась у Элли?

Неужели он это серьезно?

– Маура была напугана и пряталась. – Я пытаюсь не кричать. – Пряталась от того, что случилось той ночью, когда были убиты Лео и Дайана.

– Ты должен оставить это дело, – качает головой Оги. – Ради всех нас.

– Да, я все время слышу это.

– Я люблю тебя, Нап, – говорю искренно. Я тебя люблю… нет, не скажу «как сына». Это было бы слишком самонадеянно. А еще оскорбительно для тех отношений, которые были у тебя с отцом, замечательным парнем, его мне очень не хватает. И это было бы оскорбительно для моей маленькой девочки. Но я тебя люблю. Я изо всех сил старался быть для тебя хорошим наставником, хорошим другом.

– Вы были тем и другим, и даже больше.

Оги откидывается на спинку стула. Его стакан пуст. Он отодвигает его от себя.

– У всех нас не так много людей, которые нам по-настоящему дороги. Я бы не вынес, если бы что-то случилось… Ты молод, Нап. Ты умен. Ты добр и щедр, ты… черт, я говорю, как на онлайновой службе знакомств.

Теперь он улыбается. Я улыбаюсь ему в ответ.

– Ты должен жить дальше. Независимо от ответа, ты встал на пути у очень опасных людей. Они прикончат тебя, меня. Ты слышал Ривза? Он убьет всех, кто тебе дорог. Скажем, ты прав, а я ошибаюсь. Скажем, они видели что-то и – не знаю – они убили Дайану и Лео. За что? Думаю, чтобы заткнуть им рот. А теперь, скажем, они ждали пятнадцать лет – почему они ждали? И опять не знаю, но они наняли киллера, и тот всадил две пули в затылок Рексу. Они растерзали Хэнка и удобненько списали это на интернет-ролик. Это тебе кажется более логичным, чем моя теория о том, что ребята накололись и напились? Не знаю, может быть. Но, скажем, Ривз и его люди и в самом деле такие ужасные и опасные, они поубивали столько народа. Скажем, твоя гипотеза верна.