— Ты особенная, — прошептал он, всматриваясь в утомленное страстью лицо. — Ты сводишь меня с ума.

— Правда? — пробормотала Эрика.

— Правда, любимая… — Последнее слово заглушил поцелуй.

Клайв в полусне перевернулся на другой бок и тут же проснулся. Эрики не было в постели! Он поднялся и посмотрел на часы: половина второго ночи, и тут же вскочил.

Любовница обнаружилась в кухне. В огромной футболке она стояла босиком перед плитой и, тихонько напевая, внимательно исследовала содержимое духовки. Почти забытый аромат печеных яблок защекотал ноздри.

Клайв смертельно побледнел. Тяжело дыша, он сжимал и разжимал кулаки, по лбу его струился холодный пот. Наконец он беззвучно вернулся в полутьму коридора и обессиленно прислонился к стене. Он узнал свой страх — страх привязанности, страх зависимости от другого человека.

Всю жизнь он держал людей на расстоянии, не пуская в сердце ни родственников, ни друзей, ни многочисленных подруг. Он словно окружил себя каменной стеной, через которую никто не мог — да и никогда не пытался — пробиться.

Кроме Эрики. Она беззаветно дарила ему тепло и заботу, была так открыта и беззащитна в своей любви. Неужели она не понимает, что доверяться ему, Клайву Макферсону, глупо и опасно? Что рано или поздно он бросит ее? Что все ее чувства исчезают в огромной черной дыре — его отчаявшейся душе? Но шутница-судьба распорядилась по-своему. В тот день, когда он понял, как сильно любит Эрику, он обнаружил ее в постели со своим братом.

Клайв резко оторвался от стены и быстрым шагом поднялся по лестнице. Приняв контрастный душ, он сумел взять себя в руки и хотя бы внешне успокоиться. Любовь ничего не значит для нее, пусть так. Но и он не даст себя больше обмануть!

Неся наверх поднос, Эрика чувствовала себя бесконечно счастливой. Клайв был нежен и внимателен, словно никогда не было ни Тимоти, ни трех лет разлуки.

Она не совсем понимала, как он может так вести себя, но почему-то это перестало волновать ее. Главное, все получилось. Только когда они благополучно поженятся, его будет ждать сюрприз. Я заставлю его выслушать меня, пусть даже для этого потребуется пятьдесят лет семейной жизни или камера-одиночка! — решила Эрика.

Клайв лежал на кровати, просматривая какие-то бумаги и делая пометки. Темные волосы не успели высохнуть после душа, он выглядел посвежевшим, но на лице сохранилось сосредоточенно-серьезное выражение. Как всегда при взгляде на него сердце женщины дрогнуло — все-таки он прекрасен! Пусть иногда он проявляет скверный характер, но после этой ночи Эрика верила, что у них есть будущее, и не собиралась упускать свой шанс.

— Я подумала, ты, наверное, проголодался. — Она поставила поднос на постель и вдруг почувствовала странную неуверенность. Быть может, это все-таки слишком — бежать в кухню, чтобы испечь яблоки.

— Я — нет. И пожалуйста, не беспокойся обо мне, — пробормотал Клайв, не отрывая глаз от бумаг.

— Это твои любимые…

Он посмотрел сначала на поднос, а потом на нее холодным, равнодушным взглядом, поселившим в сердце Эрики боль и тревогу.

— Я, конечно, не держу здесь шеф-повара, но, поверь, я вполне в состоянии заказать все мне необходимое, — напомнил он саркастически. — Совершенно не понимаю, почему тебе вздумалось в такое время упражняться в кулинарии?