— Что, бражники… Тему все вкурили… Подсобим, ал и что?

Гости переглянулись, Тихоня затянулся глубоко беломориной и, косясь на Токарева с Тульским, поинтересовался:

— Я одного недопонял. Если вынюхиваем супчика — то «по-красному» или «по-черному»?

— «По-черному», Витя, «по-черному»! — рассматривая в сороковой раз этикетку на бутылке «Столичной», проурчал Баламут: — Глаз на жопу ему натянем, пускай в зеркало до смерти всматривается!

Груздь, между тем, занялся селедочкой и спросил вроде как ее:

— Слыхал я, что мусора нам помогают?

Селедка промолчала, за нее откликнулся Шляпа:

— Или мы им… А, Варшава?..

Вор засопел. По «закону» конечно, с мусорами хороводиться — это, прямо скажем, ни при каких обстоятельствах не приветствовалось. И Варшава это знал лучше и раньше, чем любой из присутствовавших. Однако вор верил тем, кого позвал, а потому ответил твердо:

— Нет правил без исключений… Перво-наперво надо найти этого сучонка. Мы не сдюжим — менты ему горло прикусят. А кто нам мешает тихой ночкой в Крестах к нему в гости зайти? Душегубы серийные — они с нервами не в ладах. Каждый второй с собой кончает. Али наша «библия» другому учит?

Баламут оскалился:

— Да по мне: пику в печень… или нет — как он Проблему завалил? Железным прутом в грудь? Вот на кол его и посадим… Я один раз в ИВС стишки вычитал, мне понравились: «У царя был двор, на дворе был кол, на колу не мочало — человека мотало!»

Тихоня выпучил глаза и чуть было не подавился горячей картошкой:

— Ты, Баламут, лучше бы азбуку читал — «мама мыла раму»!

С его оценкой, однако, не согласился Шлема:

— Верно Баламут ворчит. Порежем на ремни — и Вася крякал!

Груздь ему поддакнул:

— Раз красноармейцы временно с нами — пусть и прикроют.

— Экие вы шустрые! — взорвался Варшава, мельком глянув на Артема. — Я что, с Токаревым в десна целуюсь?! Короче! Соберите паутину по углам! Повод есть — ищем по Проблеме! И еще… Мне тут капнули: в городе ухарь с Балашихи объявился, беглый с Иркутского лагеря — режет всех, кто шевелится. Он-то нам не к спеху, а вот рядом с ним… Бают, парнишка какой-то несудимый — вы ноздрями-то и пошевелите… Также и ты, Груздь, слышал я, частенько спортсменами приглашаешься…

Груздь, чуть смутившись, рассмеялся:

— Варшава! Ты ж понимаешь… Они все параши не нюхали, а править миром собираются. Вот и просют иногда — приди, да рассуди. А мне — что, за процентик-то малый… Приду, кожу на лбу наморщу… Про сон, скажу что не сон, а про не сон, что сон…

— Не заиграйся, а то залезешь в кузов автозака, твое дело. Я о том, что через них-то тоже море информации — предостерег скокаря Варшава и тот кивнул:

— Сделаем!

— He сделаем, а делаем! — поправил его вор, чуть поджав губы. В этот момент Тихоня решил колыхнуть атмосферу, ну и завизжал по-лагерному:

— Пидор он неотьебанный! По-о-о-ррву!!!!

Участники «высокого совещания» уловили в этом вопле ностальгические нотки прошлого и довольно заржали. Улыбнулся и Артем. Только Тульский не смог разделить всеобщего веселья…

В общем, на всех направлениях работа закипела — банальное, конечно, выражение, но — действительно ведь закипела… В Первом Главном Управлении КГБ СССР, ныне называемом СВР, говаривали, что есть три вида мотивации профессиональной работы — за большие деньги, от авантюризма и за идею, которая является мотивацией самых верных людей. Все, кто искал следы Невидимки работали за идею.