Вместе с тем никуда не денешься от того факта, что такой прямолинейный подход делает из тебя менее «приятного» врача. Конечно, доверие гораздо важнее симпатии, однако всегда приятно пользоваться и тем и другим, так что на своей третьей должности в роли ординатора – а теперь я работал в огромной клинике – я решил добавить в свое общение с пациентами немного тепла. Должен признать, что это решение не было полностью добровольным, – кто-то на меня пожаловался. Касалось это скорее моей работы, а не поведения, тем не менее я был настолько ошарашен, что решил сделать все, чтобы не допустить подобных жалоб впредь, и если для этого нужно было научиться болтать со своими пациентами, подобно парикмахерам в салонах, а также раздавать направо и налево улыбки, то так тому и быть.

Словно гром среди ясного неба – ко мне домой из больницы, в которой я работал два года назад, пришло письмо. В нем сообщалось, что одна прооперированная мной пациентка подала на меня иск о врачебной халатности. На самом деле никакой халатности не было – повреждение мочевого пузыря при проведении кесарева сечения случается в среднем в 1 случае из 200, и она была проинформирована об этом риске перед операцией, дав на нее письменное согласие. Приятно знать, что риск повреждения мочевого пузыря во время проведения кесарева мною значительно ниже, чем 1:200, потому что со мной такое случилось лишь однажды, а операций подобных я провел куда более, чем 200. Мне было ужасно не по себе, когда это произошло, однако я знал, что было сделано все необходимое. Я сразу же заметил случившееся, уролог прибыл в операционную незамедлительно, и хотя пациентке и были доставлены дополнительные неприятности, в конечном счете все свелось лишь к тому, что ей пришлось совсем немного повременить с выпиской. Также я был уверен, что и после этого все было как надо: я всячески извинялся, вел себя искренне и смиренно, что в данном конкретном случае не требовало от меня какой-то актерской игры. Последнее, чего мы желаем своим пациентам, так это на самом деле столкнуться с одним из тех осложнений, о которых мы их предупреждаем. «Не навреди»: эта фраза возглавляет список наших должностных инструкций. Как бы то ни было, бывает всякое, и в данном случае всякое случилось с ней.

Господа Мудило, Мудилович и Наимудейшев – любящие судиться с медиками за условный гонорар адвокаты – были на этот счет несколько другого мнения. Согласно их экспертному мнению – которое, судя по всему, было составлено после того, как они бегло пролистали книгу под названием «Закон: просто обвини их, на хрен, во всем – пускай отмазываются», – наш траст проявил халатность, я провел операцию гораздо ниже ожидаемых от меня стандартов, значительно растянул физические страдания истца, а также лишил ее возможности сразу же взять на руки новорожденного.

К сожалению, я не мог подать встречный иск за все те часы, что без надобности потратил, изучая архивные медицинские записи, встречаясь с адвокатами и правозащитниками, а также за нанесенный моей личной жизни ущерб, так как меня лишили последнего свободного времени, не говоря уже про стоимость всего того «Ред Булла», что помогал мне стоять на ногах во время ночных дежурств после бессонных дней, потраченных на составление дурацких отчетов. Или за испытанные