Она протянула руку к письму на столе. Когда девушка заметила его утром, сердце радостно подпрыгнуло в груди: она решила, что ей написал Бруно. Наконец-то он ответил на письма, которые она отправляла ему каждый день! Но, увидев на конверте ровный отцовский почерк, Клара рухнула на кровать, закрыв лицо руками. Почему, ну почему Бруно ей не отвечает?! Сначала она думала, что ее письма кто-то перехватил. Но это невозможно. Она сама относила их вниз, к столу дежурного, и опускала в запечатанный почтовый ящик. За целый месяц она не получила ни одной весточки. Она начала просыпаться в холодном поту: а вдруг произошло что-то ужасное? Ее отец — властолюбивый тиран, но не мог же он причинить вред Бруно? На секунду мелькнула мысль: может, Бруно о ней забыл? А вдруг ее любовь для него пустяк? Что, если она — всего лишь одна из женщин в его длинном списке? Да нет же. Все совсем не так. Она много для него значила. Очень много. Она в этом не сомневалась. И все же пусть лучше он полюбит другую женщину, чем плывет лицом вниз по реке Гудзон, как ее брат Уильям. Этот кошмар снился ей каждую ночь.
Клара отступила от стола и снова прижала руку ко рту. Ей вдруг стало дурно, хотя сухой тост, съеденный за завтраком, на время помог усмирить тошноту. Вряд ли отец после трех месяцев молчания написал ей, чтобы только передать привет. На Рождество и Новый год она не получила даже открытки. Неужели ее наконец выпустят отсюда? Или наоборот, объявят, что она останется здесь еще надолго?
Она набрала в грудь воздуха и снова взяла письмо, мысленно поклявшись, что на этот раз точно его откроет. Закусив губу, Клара просунула палец под бумажный край и разорвала конверт. Дрожащими пальцами она раскрыла единственный листок — один из тех, что лежали на подставке из слоновой кости в отцовском кабинете. Сжимая письмо похолодевшими руками, она даже не обратила внимания, что конверт упал на пол.
Дорогая Клара!
Мы с твоей матерью надеемся, что ты чувствуешь себя хорошо и лечение идет тебе на пользу. Как прискорбно, что в твоей жизни произошел такой поворот. Доктор Торн объяснил мне, что порой, как бы ни старались родители, они не в силах предугадать, какие плоды принесет их воспитание. Впрочем, это неважно. Что выросло, то выросло. Мы с твоей матерью трудились не покладая рук, и нам не в чем себя упрекнуть. Я пишу тебе потому, что после обвала фондового рынка в сентябре многое изменилось. Мы понесли денежные убытки. Чтобы сохранить дом и вести привычный образ жизни, мы, к моему сожалению, больше не сможем платить за твое лечение в этой клинике. Мы с доктором Торном обсудили твое состояние и договорились принять меры, которые оба считаем необходимыми. Он объяснит тебе, о чем идет речь. Помни, мы с твоей матерью неустанно печемся о твоем благе.
С наилучшими пожеланиями, отец
Клара растерянно смотрела на письмо. Слова сливались в пятна, в горле вырос ком. Что все это значит? О каких мерах он говорит? Ее отпустят на свободу? Неужели ее оставят в покое, и она сможет идти куда захочет? Она уронила письмо на пол и, дрожа всем телом, стала расхаживать по комнатке. Прием у доктора Торна назначен на одиннадцать часов, а сейчас всего полдесятого. Клара остановилась и несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. Нельзя так волноваться, это вредно для ребенка. Надо успокоиться. Она легла на кровать и прикрыла глаза, накинув на себя одеяло, чтобы унять дрожь.