– Ты и дальше будешь проявлять такую снисходительность?

– Неужели ты действительно так думаешь обо мне? Слушай, если ты настроена быть моей напарницей, я хочу выслушивать любые твои теории и версии, а ты будешь выслушивать мои. – Он свернул на съезд, ведущий к моргу. – Кроме того, вы с Хашем расследовали первые дела об изнасилованиях. Я читал документы, но предпочитаю рассказ непосредственного свидетеля.

– Когда это ты успел прочитать дела – ночью?

– Рано утром.

Энджи уставилась на Мэддокса гневным взглядом: ей показалось, будто те старые дела и все, что она сделала вместе с Хольгерсеном по делу Драммонд, обманом отняты у нее.

– Почему ты не позвонил мне, когда установили личность Хокинг? – не выдержала она.

Он улыбнулся:

– Потому что девочкам нужно высыпаться.

– Катись подальше, Мэддокс, – тихо попросила она. – Эта твоя снисходительная манера…

– Слушай, если у тебя какие-то комплексы и тебе кажется, будто на тебя все смотрят сверху вниз, потому что ты женщина или мужененавистница, это твоя проблема, а не моя. – Его глаза стали серьезными. – Я в эти игры разума не играю.

– Скажи мне только одно, – невозмутимо попросила Энджи. – Ну чтобы понять раз и навсегда – что ты забыл в Виктории? Насколько я понимаю, ты перевелся с понижением. В канадской полиции ты был практически ровней Базьяку, а сейчас получаешь от него приказы и треплешь дорогой галстук и шерстяное пальто по моргам и местам происшествий. Ты по-крупному облажался в Канаде или как?

– Я тебе уже сказал – я переехал, чтобы быть поближе к дочери.

– А жену оставил на материке, однако кольцо носишь?

Мэддокс покосился на нее.

– Долго объяснять. – В выражении лица и интонации угадывалось предупреждение, прозрачно намекавшее, что лучше отвалить. – Это очень личное.

Энджи рассматривала его профиль – агрессивно набыченный лоб, темные брови, внушительный нос. Широкие, скульптурно вырезанные губы. Длинные густые черные ресницы. Ей вспомнились черные волосы у него в паху и на груди, и по животу горячей волной разлилось возбуждение. Энджи отвела глаза. Да уж, личное… В клубе их угораздило затеять нечто тоже очень личное.

С этим будут не просто сложности.

Это откровенный риск, если она хочет работать в убойном отделе.

– Джейден, что случилось? Ты бледен как мука!

Он выключил телевизор на кухне, оборвав утренние новости. Сердце стучало в горле: «кладбищенскую девушку» опознали, и ею оказалась Грейси. Не может быть, здесь какая-то ошибка! Как это может быть Грейси? Он испугался, что его вот-вот стошнит.

– Ничего.

– Точно?

– Со мной все в порядке, – огрызнулся он, отодвигая нетронутую тарелку с завтраком.

Мать взглянула на него, на телевизор и на настенные часы. Ее лоб прорезала морщина.

– Разве тебе не нужно ехать на занятия в университет?

Не отвечая, он быстро встал и вышел, едва не налетев на отца, который направлялся в кухню с портфелем в руке. До Джейдена донеслось:

– Не понимаю, почему этот парень до сих пор живет с нами. Господи, да я в двадцать восемь лет…

Джейден замер, слушая, что говорят о нем родители.

– Потому что он занят учебой на юридическом и не должен отвлекаться на заботы о собственном жилье, на покупки и готовку, – ответила мать.