— Было это двадцать третьего мая 193… года. Помню это как вчера, — начал Ротко, стряхивая с обветренного лица легкие лепестки. — Отправив вторую смену на пост, я вернулся в кабинет, открыл окно и занялся просмотром почты.
День был тихий и ясный. И я подумал, что погода уже не изменится. Но не прошло и часа после ухода второй смены на пост, как тихоня-день начал буреть, мрачнеть. К вечеру подул легкий северный ветерок. Вначале он торопливо пересчитывал на деревьях листья, счищая с яблонь лепестки, которые вполне могли сойти за крылья бабочек, так легки, невесомы и прозрачны были они. Постепенно усиливаясь, ветер начал трепать орешник, слабосильные кусты ольхи и растревожил лесную мелюзгу, которая ютится около крупного леса.
Скоро ему и этого показалось мало. Ветер подступал к деревьям нашего Окатовского бора. Он так бесцеремонно их раскачивал, пригибал к земле, что временами мне казалось: если ветер не образумится, весь наш старый, почтенный бор поляжет, словно прибитая градом рожь.
За какие-нибудь полчаса стало так темно, что вскоре мне пришлось зажечь лампу.
Судя по нависшим тучам, дождь обещал быть затяжным, и я пожалел, что отпустил бойцов на посты без плащей.
Но к счастью тревога оказалась ложной. Попугав нас грозой, ветер прогнал тучи куда-то на восток, точно подгулявший озорной пастух стадо.
Я погасил лампу и открыл окно. Легкие, редкие облачка, издали так похожие на шрапнельные разрывы, неподвижно висели в прозрачном небе. Деревья в бору стояли как зачарованные.
Из болот и низин поднялся белесый туман.
Не успел я оглянуться, как туман заполнил все балки, низины, потопив все кругом в зыбком море. Не довольствуясь землей, он вполз на хребты наших невысоких гор, забелил кустарники и так выровнял мой волнистый участок, что он походил на старательно утрамбованное деревенское гумно.
Вы, конечно, знаете, как пограничники не любят тумана. Да и за что его любить! Туман обожают только наши «гости». Иногда они целыми неделями дуются на кордонах в карты, ожидая подходящей погодки.
На моем участке есть местечко, называемое Лисьими норами. По рассказам старожилов, здесь когда-то водилось так много лис, что, говорят, будто мальчишки ловили их чуть ли не за хвост.
Вы представляете теперь мое состояние, когда я, наслушавшись такого рода рассказов (а каждый начальник заставы, прежде чем принять участок, наводит о нем кое-какие справки), ехал принимать Лисью заставу, как уже мысленно окрестил я ее. Я уже заранее предвкушал удовольствие поохотиться за этим хитрым, шустрым, но во всех отношениях приятным зверьком. А как щедр я был в этот момент… Жене я обещал, как это водится, лисью шубу, сыну с дочкой тоже, помню, что-то пообещал. Словом, никого не обидел.
На заставе я пять лет, но, представьте, мне еще ни разу не удалось подстрелить здесь не только ни одной лисицы, но даже поймать паршивого лисенка, в чем вы сами могли убедиться, осматривая мой пестрый зверятник.
Лисьи норы — волнистая, изрезанная холмами, сопками и всякого рода низинами и оврагами местность, как бы самим богом предназначенная для перехода границы. Ну, вы сами понимаете, что эти места приглянулись нашим «уважаемым соседям». Они очень хорошо изучили их. Так хорошо… да что тут говорить! Этой весной в Лисьих норах был пойман разведчик. Не доходя трех километров до заставы, он стал просить бойцов, чтобы они разрешили ему разуться. Это показалось подозрительным, бойцы отказали в просьбе. Через некоторое время нарушитель снова стал надоедать.