Наташа пищит на всю «контору», потом затыкается. Куля прыгает на ней еще минуты две, потом слезает.

– Ну что, спустил?

– А как ты думал. На гондон.

– Пацаны говорили – Индиру ебали в жопу, и на хую говно осталось.

– А что ты думал – в жопе всегда говно.

– Йоган, пошли отсюда, – говорю я.

Мы с ним поднимаемся.

– Вы что, не будете? – спрашивает Куля.

– Не-а.

Мы выходим.

– Пацаны вообще охуели, – говорит Йоган на улице. – Столько баб на Рабочем, а они до Наташи доколупались.

– Они просто пьяные, ни хера не соображают, что делают.

После обеда идем с Медведем на склад – получать материалы. Склад далеко – за всеми цехами, около ограды.

Нас обгоняет мужик в очках на электрокаре.

– Привет, Медведь! – орет он и притормаживает.

– Привет, Колян. Слушай, а довези нас до склада – как на такси, а?

– Не могу – не положено по технике безопасности. Так бы еще ладно, а сегодня главный ходит по заводу, так что ничего не будет.

– Ладно, катись дальше.

Впереди нас идут кладовщицы – молодые бабы, лет по двадцать. Видно, прутся с обеда. У одной – толстая круглая жопа, я засматриваюсь, Медведь замечает.

– Не туда смотришь, студент. Тут тебе ничего не светит – к ней уже ползавода подкалывалось, а она никому не дала: говорит, пацан в армии, она его ждет. Вот как бывает, сечешь? А на тебя она и смотреть не будет. Ты еще молодо выглядишь – но это я так, не в обиду, понял?

– Понял, не дурак.

Медведь вытаскивает пачку «Астры», сам берет сигарету и дает мне. Он подкуривает спичкой, я – от его сигареты.

– А знаешь, студент -. я тебе даже завидую. Все бабы – твои, выбирай любую. Одна прокинула – сразу можешь с другой, правильно?

– Ты тоже можешь.

– Не, ты не понял. Я не про это. Ты думаешь, что жонка, дети там? Это все ерунда. Думаешь, я не гулял?

– Не знаю.

– Все гуляли. Я такого мужика не знаю, чтоб на блядки не сходил. Но все это хорошо, пока молодой, а потом уже особо и не тянет. Вот водочки – это я понимаю.

Курю на крыльце двадцать третьей школы. Я здесь на военных сборах – с пацанами с других школ. Не дали даже закончить практику, но оно и хорошо: на заводе мне уже остопиздело. А здесь – классно: один, без родоков, никто на мозги не капает.

Днем – маршируем, разбираем и собираем «ка-лаши», записываем в тетрадку тактику и устройство «калаша». Вечером смотрим футбол – чемпионат Европы. Спим в классе на первом этаже – там парты убрали и приволокли железные кровати.

Жалко только, что баб нет. Сделали б и для баб сборы – с ними ж медсестра занимается, пока мы с военруком на НВП, учит бинтовать и всякое такое.

Я здесь один со всего класса. Антонов и Сухие крутанулись: взяли справки, типа, больные, нельзя им на сборы. Маменькины сынки. Из «а» класса тоже только трое пацанов, поэтому мы в одном взводе с двадцать третьей школой. Эти – деловые, раз на своем районе. Но все равно лохи – никто за район не лазит. Есть там один такой – Жура. Больше всех орет, выделывается, а кроме того – отличник. На меня залупнулся в первый день. Я ему дал в грудняк – он заткнулся, а остальные не полезли. На меня теперь никто не залупляется.