– Я Тот, кто создал сынов своих, геоадов! Зачем ты хочешь их убить?
– Сынов? Геоадов? Твоих? – неожиданно дрожащим голосом спросил Док.
– Да, я создал геоадов. Я Тот, кто был, есть и будет!
Давно-давно, на заре человечества, на нашу Землю явились Высокие Духи. Эти Божественные Существа решили ускорить эволюцию планеты и ее человечества. Вместе с ними пришел на нашу планету и я! Я так же участвовал в процессе пробуждения в человеке его высших способностей. Я тоже был Светодателем. И по Космическому Праву я был истинным Хозяином нашей Земли. Я был Князем Мира сего, в полном значении этого слова. Но я не был высшим среди своих равных Собратьев. Когда мне пришлось облечься в земную оболочку, принять смертное тело, дух мой не удержался на прежней высоте, но я стал Создателем Геоадов, как Он – Людей! И мы были равны.
А теперь думай, делай выводы и поступай как знаешь. Я тебе мешать не буду… почти не буду. Но, коль Он помог тебе, – и собеседник показал на сияющий меч на груди Дока, – я помогу Молоху.
– Молоху? Но ведь он…
– Молох не имя! Молох – титул Царя моего народа, и он есть всегда! Это третье рождение моих сынов, и они все равно станут владыками и этого мира, и того мира, что родится в будущем, они станут первыми среди смертных. Вы, Сыны Божьи, – слабые и уязвимые. Геоады – сильные и умные! И они победят, – промолвил собеседник и стал медленно подниматься вверх. Док сначала смотрел, как он, уходя ввысь, становится все меньше и меньше, а потом, опомнившись, закричал что было силы:
– Не-е-ет!!! Не станут! Они холодные и не умеют ошибаться. Они думают, что не умеют! И не умеют любить, не умеют плакать над потерями. Геоады холодные, но слабые, они уйдут!!!
– Посмотрим… – раздался сверху едва слышимый голос, и все затихло.
Док-Дейнох в изнеможении повалился на землю и закрыл глаза. Его душа разрывалась под грузом свалившихся знаний и сопровождавших их сомнений, печалей и тревог.
13. Улуру
Они шли подземным ходом больше часа, но конца и края этому пути все не было и не было. Они шли медленно, просто ползли, ибо еще там, на входе, Улуру предупредил, что предки не любят суеты, и пошел первым, задав такой неторопливый темп движения. А еще он всех предупредил, что думать надо только о цели похода, о своем товарище и мысленно не суетиться, быть спокойным. И добавил:
– Оставаться спокойным, что бы там, – и он ткнул рукой в темноту, – вы ни увидели! – И ступил на лестницу. Остальные молча потянулись следом. Только Текс, прежде чем шагнуть в черноту входа, пробормотал:
– Оставь надежду всяк сюда входящий, – и последним шагнул на первую ступень лестницы, под своды таинственного хода. Вход за его спиной сразу затянулся мутью, и Текс, оглянувшись, успел увидеть, как в этой мути на мгновение проступило чье-то ухмыляющееся и, как ему показалось, ехидное лицо, которое тут же исчезло. Камень стал снова камнем. Они спускались долго – Кэп насчитал более трех сотен ступенек, причем все они не были низкими. Что интересно, сначала Улуру все освещал фонарем, а потом Кэп обнаружил, что фонарик давно не горит, но он видит все, и видит неплохо. Впрочем, разглядывать особо-то было нечего. Ровные, чуть шероховатые стены, плавно уходящие вверх, где смыкались, образуя почти правильный полукруглый свод. Вскоре у Кэпа появилась мысль о каком-то несоответствии стен и пола тому, что сказал еще наверху Улуру: «Тысячи лет никого здесь не было». И, словно услышав его мысль, Улуру пояснил: