Раздалось громкое тиканье. Стрелки двинулись. Большая стрелка подошла к двенадцати, маленькая – к шести. Внутри башни загудело и зашипело. Часы звонко пробили шесть…

Тотчас на правой башне раскрылось окошко из разноцветных стёкол, выскочила заводная пёстрая птица и, затрепетав крыльями, пропела шесть раз:

– К нам – к нам, к нам – к нам, к нам – к нам…

Птица скрылась, окошко захлопнулось, заиграла шарманочная музыка. И занавес поднялся…

Никто, даже папа Карло, никогда не видывал такой красивой декорации.

На сцене был сад. На маленьких деревьях с золотыми и серебряными листьями пели заводные скворцы величиной с ноготь. На одном дереве висели яблоки, каждое из них не больше гречишного зерна.

Под деревьями прохаживались павлины и, приподнимаясь на цыпочках, клевали яблоки.

На лужайке прыгали и бодались два козлёнка, а в воздухе летали бабочки, едва заметные глазу.

Так прошла минута. Скворцы замолкли, павлины и козлята попятились за боковые кулисы.

Деревья провалились в потайные люки под пол сцены. На задней декорации начали расходиться тюлевые облака. Показалось красное солнце над песчаной пустыней.

Справа и слева, из боковых кулис, выкинулись ветки лиан, похожие на змей, – на одной действительно висела змея удав, на другой раскачивалось, схватившись хвостами, семейство обезьян.

Это была Африка.

По песку пустыни под красным солнцем проходили звери.

В три скачка промчался гривастый лев, – хотя был он не больше котёнка, но страшен.

Переваливаясь, проковылял на задних лапах плюшевый медведь с зонтиком.

Прополз отвратительный крокодил, его маленькие дрянные глазки притворялись добренькими. Но всё же Артемон не поверил и зарычал на него.

Проскакал носорог, – для безопасности на его острый рог был надет резиновый мячик.

Пробежал жираф, похожий на полосатого, рогатого верблюда, изо всей силы вытянувшего шею.

Потом шёл слон, друг детей, – умный, добродушный – помахивал хоботом, в котором держал соевую конфету.

Последней протрусила бочком страшно грязная дикая собака – шакал.

Артемон с лаем кинулся на неё, папе Карло с трудом удалось оттащить его за хвост от сцены.

Звери прошли. Солнце вдруг погасло. В темноте какие-то вещи опустились сверху, какие-то вещи выдвинулись с боков. Раздался звук, будто провели смычком по струнам.

Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская площадь.

Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай.

Кондуктор зазвонил, вагоновожатый завертел ручку, мальчишка живо прицепился к «колбасе», милиционер засвистел, – трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами.

Проехал велосипедист на колёсах – не больше блюдечка для варенья.

Пробежал газетчик, вчетверо сложенные листки отрывного календаря – вот какой величины были у него газеты.

Мороженщик прокатил через площадку тележку с мороженым.

На балкончики домов выбежали девочки и замахали ему, а мороженщик развёл руками и сказал:

– Всё съели, приходите в другой раз.

Тут занавес упал, и на нём опять заблестел золотой зигзаг молнии.

Папа Карло, Мальвина, Пьеро не могли опомниться от восхищения. Буратино, засунув руки в карманы, задрав нос, сказал хвастливо: