У Олсона хватило духу прорычать:

– Стой где стоишь.

– Стою. А ты живо наверх!

Олсон ушел. Через две минуты он вернулся, неохотно впустил Фокса и застыл у подножия лестницы, провожая его взглядом.

– Власть денег просто пугает, – заявил Фокс Эми, когда очутился в ее гостиной и дверь за ним закрылась. – Можно подумать, что вы – Джульетта, а Олсон – ваша кормилица. Вице-президент «Пи энд би» его подкупил! Вы были на похоронах?

Эми кивнула. Она была одета в простое темное шерстяное платье и совсем не накрашена. Бледное лицо казалось измученным.

– Я присутствовала только на службе, на кладбище не пошла. Это было ужасно… Я имею в виду, вообще… Со мной такого прежде не случалось. После смерти мамы я очень грустила, намного больше, чем теперь, но настолько плохо мне не было… Она умерла так… так тихо. Вчера какая-то женщина из «Газетт» предложила мне триста долларов за то, чтобы снять меня лежащей на полу… будто бы без сознания, как тогда… Прямо там, на заупокойной службе…

Ее даже передернуло.

– Им надо чем-то потчевать публику, – философски рассудил Фокс. – Конечно, я не жду, что вы обрадуетесь возможности побыть коронным блюдом… – Он так и стоял посреди комнаты, не снимая пальто. – А от блюстителей закона что-нибудь слышно?

– В четыре часа я встречаюсь с мистером Коллинзом у окружного прокурора. – Эми иронически усмехнулась: – А я-то вообразила, что хочу стать сыщицей. – Она нервно сплела пальцы, лежащие на коленях. – Должно быть, я… трусиха. Все вокруг глазеют, задают вопросы… Я боюсь поднять глаза на встречного, когда хожу по улицам… Разозлиться бы как следует – а я дрожу от страха, и у меня подгибаются колени…

– С этим нелегко справиться, – посочувствовал Фокс, потрепав ее по плечу. – Учитывая, что вы недавно отключилась от удара железной гирей и очнулись рядом с трупом. А ваш кузен Фил присутствовал на службе?

– Да. И это тоже было ужасно. Людей пришло море, многие знали дядю всю жизнь. Такие важные, скорбные лица – но ни одно не выражало искреннего горя или грусти, ни одно. Конечно, дядю нельзя было назвать приятным человеком, но ведь он умер и люди, которые знали его лучше всех, собрались проводить его в последний путь… – Эми махнула рукой, недоговорив. – И прямо там, пока гроб водружали на катафалк, ко мне подошли мистер Остин, мистер Фрай и мисс Йейтс и попросили в два часа прийти на собрание… Они состоят в опекунском совете и собираются подписывать какие-то бумаги. Я тоже им понадобилась: они боятся, что Фил может устроить скандал, и воображают, будто я сумею его утихомирить…

– Сейчас ровно два.

– Я не пойду.

– Что ж, Фил ведь не бросает бомбы. Собрание состоится на фабрике?

– Да.

Фокс хмуро посмотрел на нее:

– Вы чересчур сгущаете краски. Само собой, не слишком приятно, когда тебя подозревают в убийстве собственного дяди – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но нет ничего возмутительного в том, что опекунский совет собирают в день похорон. Совсем напротив. Артура Тингли его деликатесы уже не интересуют, но тех, кто еще жив, – даже очень. Выше нос! Мы с вами еще поцелуемся на вашей свадьбе, какую бы роль я в тот день ни исполнял. – Фокс подошел к двери и обернулся. – Кстати, вы говорили, что дядя звонил вам вечером во вторник, незадолго до шести. Затем вы пошли в спальню и на часок прилегли. Не помните, шел ли дождь, когда вы повесили трубку? Вы не выглядывали в окно?