– Как понимать такую особую привилегию для Помпея со стороны сената? – удивился Цинна. – Это же неслыханное дело! Помпей не занимает никакой государственной должности, а распоряжается легионами, как слугами в своем доме!

– Сенаторы объявили Помпея блюстителем государства, – сказал Цезарь с иронией в голосе. – А врагом Римского государства почему-то объявляют меня.

– Дело ясное! – проговорил Цинна. – Сенат опасается тебя, Гай, и держит подле себя Помпея, как цепного пса. Только народ Рима не забыл твоих благодеяний, друг мой. Плебс поддержит любой твой законопроект, доверит тебе любую должность, как только ты вернешься в Рим.

– Если я вернусь в Рим простым гражданином, то меня ждет суд и конфискация имущества, – как бы в раздумье произнес Цезарь. – Если я вступлю в Рим во главе своих войск, тогда меня объявят тираном.

– Уж лучше справедливый тиран, чем гнилая демократия, – хмыкнул Цинна.

– А как думаешь ты, Авл Валент? – Цезарь перевел свой внимательный взгляд на меня.

– Я видел близко Помпея, даже беседовал с ним, – собравшись с мыслями, сказал я. – Помпея вполне устраивает такое положение, когда он стоит, по сути дела, над сенатом, над плебсом и над законом. Помпей даже обмолвился как-то, заметив, что сенаторы, страшась Цезаря, сами дадут ему любые полномочия. Разве это демократия? В Риме сейчас правит кучка нобилей, которая опирается на банды головорезов и легионы Помпея. Я считаю, что мудрый правитель способен вызволить Рим из того политического хаоса, в котором он ныне пребывает. Однако Помпей на эту роль не годится.

– Почему же? – вновь спросил Цезарь, не спуская с меня глаз.

– Помпею нужна власть, чтобы стоять на пьедестале, – ответил я, – вникать в нужды народа он не станет. У Помпея нет ни политического чутья, ни умения управлять государством. Помпей привык командовать войском, а государство – это не войско.

– Верные слова, клянусь Юпитером! – воскликнул Цинна. Он с усмешкой кивнул Цезарю на меня: – У этого юноши здравый ум и верный взгляд на нашу действительность!

– Сегодня вечером в моем доме состоится небольшое застолье, – после краткой паузы промолвил Цезарь. – Я буду рад, Луций, видеть и тебя среди моих гостей. – Цезарь повернулся ко мне: – И тебя, Авл Валент, я тоже приглашаю на сегодняшний пир.

Дальнейшая беседа между Цезарем и Цинной коснулась их общих знакомых, которые не справились с какими-то возложенными на них обязанностями. Цезарь сетовал на то, что его окружает много льстецов и просителей, но надежных помощников в делах среди этих людей почти нет. «Даже ты, Луций, кому я безусловно доверяю, часто отказываешься выполнять мои поручения, ссылаясь то на лень, то на болезни», – беззлобно упрекнул Цезарь Цинну.

Я взирал на Цезаря, чувствуя, что проникаюсь невольной симпатией к этому человеку. Манера речи Цезаря и его умение внимательно выслушивать собеседника произвели на меня благоприятное впечатление. В поведении Цезаря не чувствовалось ни гордыни, ни напыщенного самомнения. Передо мной был невысокий худощавый человек в римской тоге, с немного утомленным лицом, короткие темно-русые волосы которого не могли скрыть две большие залысины по краям его головы. Я обратил внимание, что левый глаз у Цезаря чуть уже, чем правый. В свои пятьдесят лет Цезарь не был обременен ни лишним весом, ни сутулой спиной. Он был подвижен, как двадцатилетний юноша. Печать задумчивой сосредоточенности то появлялась, то исчезала с лица Цезаря. Мне показалось, что и беседуя с Цинной, Цезарь успевает обдумывать какие-то свои дела.