Отчим Октавиана пребывал на загородной вилле.

Нас с Квинтом встречали Аттия и Октавия Младшая.

На вид матери Октавиана было лет тридцать. Это была невысокая, прекрасно сложенная женщина, длинное голубое одеяние которой только подчеркивало ее широкие округлые бедра, тонкую талию и пышную грудь. Лицо Аттии по форме представляло собой чуть заостренный книзу овал. У нее были прекрасные лучистые глаза серо-голубого оттенка, длинные дугообразные брови пшеничного цвета, под цвет бровей были и волосы Аттии, завитые мелкими колечками и уложенные в высокую красивую прическу. Когда Аттия улыбалась, а она делала это часто, между ее дивных коралловых губ сверкали два ряда жемчужно-белых ровных зубов. На полных обнаженных руках Аттии и на ее белой нежной шее поблескивали золотые украшения.

Стоявшая рядом с Аттией Октавия Младшая ростом была ничуть не ниже матери. Овалом лица, формой носа и губ, изгибом бровей и мягко закругленным подбородком Октавия Младшая походила на мать. Если красота Аттии уже достигла полнейшего расцвета, то женственное очарование ее дочери только вступало в пору цветения. Однако уже сейчас было видно, что через год-два Октавия Младшая превратится в неотразимую красавицу. Мне стало понятно, почему старший сын сенатора Меммия тайно вздыхает по Октавии Младшей.

После обмена приветствиями с Аттией и Октавией Младшей мы с Квинтом сняли с себя плащи и прошли в комнату для гостей. По пути туда, проходя через внутренний дворик, обсаженный цветами, Аттия с материнским дружелюбием беседовала с Квинтом, называя его «мой мальчик». Квинт называл мать Октавиана «тетей Аттией». Он охотно отвечал на вопросы Аттии, смеялся ее шуткам и с явным удовольствием позволял ей трепать себя за уши. Расспрашивая Квинта о его делах и успехах в школе, Аттия ни разу не позволила себе излишнего любопытства в отношении родителей Квинта, его старшего брата и сестры.

С таким же дружелюбным вежливым тактом держалась с Квинтом и Октавия Младшая.

– А это и есть твой гладиатор? – обратилась Аттия к Квинту, приведя его в комнату для гостей и усадив на стул. При этом мать Октавиана кивком головы указала на меня.

Квинт горделиво кивнул и жестом велел мне сесть на другой стул рядом с ним.

– Как зовут твоего мужественного спутника? – спросила Аттия, усевшись в кресло напротив нас с Квинтом.

– Его зовут Авл Валент, – ответил Квинт. – Он родом из Самния.

– Авл, ты из вольноотпущенников? – Аттия посмотрела на меня с явной симпатией.

– Нет, я свободный человек. – Мой голос слегка дрогнул от волнения.

Две прекрасные римлянки, мать и дочь, сидели напротив и разглядывали меня с нескрываемым любопытством. Мне было не в диковинку, что среди женщин Рима встречается немало таких, кому доставляет удовольствие близко общаться с гладиаторами и даже заводить с ними интимные отношения. С одной стороны, гладиаторы для римлян являлись низшими существами, но с другой – эти бойцы, живущие среди постоянных опасностей и крови, считались в римском обществе образцом силы и мужества. Мне было приятно, что Аттия и ее дочь без всякого зазнайства вступили со мной в беседу. Однако я чувствовал себя скованно и неловко, не смел поднять на них глаз, ибо мое тайное намерение убить Октавиана жгло меня изнутри, как раскаленное железо.