Летчики, помните: при любых обстоятельствах главное — запас по высоте. Его всегда можно превратить в скорость. А вот скорость в высоту — уже нет. Ну а хуже всего — это когда ни высоты, ни скорости.

Как это скоро случится со всеми нами. Биг Биза больше не будет. А Оркланд… У орков уже много веков, если не тысячелетий, в моде эсхатологическая конспирология. Но их Уркаина настолько мерзка, что вряд ли ей угрожает серьезная опасность. Проблемы начнутся, если они захотят стать лучше.

Кое-кто, конечно, уцелеет и в новом мире. Вот, например, Хлоя. Она перед эвакуацией прибегала домой — искала, чего бы забрать вниз. Хорошо ее помню. Три слоя косметики, пять платиновых цепочек с бриллиантами и золотая брошь. Грым точно про нее сказал — лицо войны, оно самое и есть. Она себе дело найдет.

А вот как внизу обустроятся престарелые звезды со своими болонками и трейлерами, это большая загадка. Зато у наших дискурсмонгеров появится отличная возможность выяснить на оркском базаре, сколько весит их свободное слово без авиационной поддержки.

Неустановленные патриоты, которые все это время печатали маниту для нас и себя (и, возможно, продолжают свой труд даже сейчас), наверняка не пропадут. Бернар-Анри, помнится, сравнил их с пауками, переваривающими мух закачанной в них слюной. Пока есть мухи, сохранятся и пауки. Но все-таки непонятно, откуда теперь они будут впрыскивать маниту в мир и куда станут отсасывать жизненную силу человечества, растворившуюся в их ядовитой эмиссии. Однако лучше не углубляться в эту тему, поскольку закона о hate speech никто не отменял — и было бы вдвойне глупо стать его жертвой в эти грозные дни.

В общем, внизу нелегко будет всем.

Но есть и такие, кто принял решение остаться.

Я рад, что я один из них.

Все, что я любил в этом мире, уже в прошлом — так зачем мне будущее? Что будет с моим неуклюжим жирным телом в Оркланде? Нет, спасибо за предложение. Я слишком долго наблюдал эту жизнь сквозь прицел.

Весь последний месяц, который подарили нам техники, я не суетился и не паковал вещей — а спокойно приводил свои записи в порядок. Мне, конечно, очень помог креативный доводчик, и теперь мой труд практически завершен. Я буду шлифовать его до самой последней минуты — но могу с чем-то не успеть, так что не обессудьте. Как только прощальные сирены велят мне поставить точку, я перешлю эту книгу через спутник на адрес парализованной «Хеннелоры» — и тогда моя душенька сможет снять ее через беспроводную связь, а тамошние писцы начертают ее на бычьих шкурах, или что там у них сегодня в ходу.

Пусть они с Грымом не жалеют обо мне, ибо любить им меня не за что (разумеется, применительно к Кае слова «любить» и «жалеть» означают только имитационные паттерны — но иначе не скажешь).

Вполне возможно, что лет через сто мое сочинение будут вырывать друг у друга их новые соплеменники, эти хмурые арбалетчики с цветными лентами в волосах. И к тому дню оно станет последним памятником нашей великой культуры.

Впрочем, спросила бы моя душенька, что есть любая культура, как не замкнутая сама на себя цепочка проходящих по синапсам электрических импульсов, которая позволяет одним оркам с веселыми прибаутками убивать других? Слово «великая» здесь уместно лишь потому, что любое человеческое величие имеет ту же самую электрохимическую природу…