Утром нас собрали в холле, построили в колонну и отвели в зал ожидания. Собралось нас там человек сорок. Понятно, что здесь оказались далеко не все, но, видимо, поток желающих пройти испытания разделили на части, чтобы не устраивать столпотворение. Я слегка удивился архаичности процедуры приема. Двери экзаменационной аудитории периодически открывались, и кандидатов вызывал секретарь комиссии, называя имя и фамилию. Возможно, такова сложившаяся традиция. Таких деталей память Игоря Лаврова не хранила, а узнавать об этом специально мне в голову не пришло. Результат тестирования оглашали не сразу. Кандидат выходил из аудитории и садился на свое место, ожидая, пока собеседование пройдет вся группа.

Меня вызвали одним из последних. Секретарь проводил меня к столу, за которым сидели трое военных в возрасте хорошо за пятьдесят: полковник и два подполковника. Их квалификационные шевроны впечатляли объемом боевого опыта и уровня теоретической подготовки. Наверно, такими и должны быть преподаватели военного учебного заведения воюющего государства.

Я принял стойку «смирно».

– Кандидат Лавров прибыл для прохождения вступительного испытания.

– Садитесь, кандидат.

Я опустился на стул и приготовился отвечать на вопросы, но сначала мне пришлось выслушать монолог полковника.

– Итак, кандидат Лавров. Несколько необычный, надо заметить, кандидат. Четыре гражданских высших образования и текущее обучение в аспирантуре Колониального Технологического института на Титане по специальности ксенология. Обратите внимание, господа, – обратился он к подполковникам, – кандидат имеет железное право на освобождение от призыва в армию. Тем не менее, он пришел к нам. Но это не все. Насколько нам известно, а известно нам доподлинно, никто из ваших предков, кандидат Лавров, никогда профессионально в армии не служил. Что вам здесь нужно, кандидат Лавров?

К этому вопросу я готовился. Я знал, что он последует обязательно и давно подобрал аргументы для ответа. Как ни странно, основой для него послужил мой годичной давности разговор с мамой.

– У меня есть личный счет к кваргам, господин полковник. Мой отец погиб в системе звезды Ван Маанена шесть лет назад. Эсминец противника торпедировал его транспорт во время боя с нашими боевыми кораблями.

– Это нам известно. И мы выражаем вам сочувствие, – ничего не выражающим голосом ответил полковник, – но для поступления в наше училище такой мотивации совершенно недостаточно. Мы существуем не для удовлетворения чувства мести, каким бы праведным оно ни было. Мне представляется, что двигая вперед науку Федерации, вы могли бы принести куда больше пользы нашему государству, чем в качестве офицера десантных войск. Пусть не лично, но опосредованно, через новое оружие и новые технологии вы в качестве ученого сможете убить гораздо больше врагов, чем лично стреляя в них или даже руководя подразделением десанта. У вас есть, что на это возразить, кандидат?

– Так точно, господин полковник. Я полностью согласен с вашим утверждением, что убивать врагов можно и не своими руками, но есть счета, оплату по которым нужно требовать, глядя врагу в глаза. Это, безусловно, не аргумент, но такова моя позиция.