— В Манускрипте утверждается, — рассказывал далее Добсон, — что человек будет жить захватывающим ощущением собственной эволюции — радостью от того, что полученные тобою вести на твоих глазах свершают то, чему суждено быть. В Девятом откровении обрисован мир людей, где каждый будет жить более размеренно и чутко, в постоянной готовности к новой, полной скрытого смысла встрече. Мы будем знать, что она может произойти где угодно — на тропинке, петляющей в лесу, или на мостике, переброшенном через каньон.

Можете вообразить себе встречу подобной значимости и важности? Представьте, как будет происходить первое знакомство. Сначала каждый внимательно рассмотрит энергетическое поле другого, чтобы убедиться в искренности нового знакомого. Когда сомнений не останется, они осознанно расскажут о себе и о своей жизни, пока с радостью не обнаружат вести, которые несут друг другу. После этого каждый отправится дальше своим путем, но оба станут уже другими людьми. Частота их колебаний станет выше, и их дальнейшие контакты будут проходить на новом уровне, который был недосягаем до этой встречи.

Мы придали Добсону энергии, и он стал еще более красноречиво и вдохновенно описывать будущую цивилизацию. И то, что он говорил, казалось истиной. Я не сомневался, что он рассказывает о достижимом будущем, однако в истории было немало провидцев, которым виделся такой мир — Маркс, например, — но способа воплотить подобную утопию найдено не было. Коммунизм обернулся трагедией.

Даже обладая знанием, изложенным в первых восьми откровениях, я не мог представить, каким образом роду человеческому удастся прийти к описанной в Девятом откровении этике отношений. Когда Добсон замолчал, я высказал свои сомнения, и он пояснил.

— В Манускрипте говорится, что к этому нас приведет естественное стремление к истине. Но для того, чтобы понять, как это произойдет, нужно познать следующее тысячелетие. — Добсон улыбнулся и обратился ко мне: — Помните, как вы вместе со мной в самолете познали все нынешнее тысячелетие? Словно прожили его за одну жизнь?

Добсон вкратце рассказал об этом всем присутствующим, а потом продолжал:

— Задумайтесь над тем, что уже произошло в этом тысячелетии. В средние века мы жили в примитивном мире, где добро и зло было определено церковниками. Однако в эпоху Ренессанса мы вырвались на свободу. Мы поняли: помимо того, что известно церковникам о предназначении человека в этом мире, должно быть еще что-то, и нам захотелось узнать все.

Потом мы выслали вперед науку, чтобы выяснить наше истинное предназначение, но не получили ответов на насущные вопросы и решили как следует обустроиться, причем трудовую мораль превратили в некую озабоченность. Действительность оказалась подчиненной мирскому, мы изжили из окружающего мира все таинственное. Но теперь нам понятно, что на деле представляет собой это подчинение материальной озабоченности. Мы понимаем: настоящей причиной того, что мы пять столетий потратили на создание экономической базы человека, была подготовка условий для чего-то другого, для такого образа жизни, при котором тайное вновь обретет право на существование.