— Она не вздохнет.
— Почему?
— Потому что ее нету…
— Как — нету?
— Так… Не существует. Я не могу лгать тебе в эти последние часы своей жизни.
— А другая? А. Я.?.. Ее тоже нет?
— Тоже.
— А Б. Ю.?
— И ее…
— Ты что же, брал первые попавшиеся буквы?
— Почему первые попавшиеся? У меня была своя поэтическая система. Свой метод.
— Какой метод? Скажи. Раскрой тайну! Все равно нам немного осталось…
— Поэтому я и скажу. Да, был у меня свой принцип! Я брал первую букву алфавита и последнюю, потом вторую от начала и вторую от конца, третью от начала и третью от конца. Так и получались: «А. Я.», «Б. Ю.», «В. Э.».
Понимаешь?
— Ты здорово выучил алфавит! А любви, значит, не было?
— Почему? Я влюблялся, хотел умереть, потом охладевал, возвращался к жизни и снова влюблялся!
— В никого?
О, сколько на свете неожиданного и необъяснимого!
— Разве это первый случай в литературе? Разве и другие поэты не придумывали, не воображали себе образы любимых? И разве не поклонялись им, как живым людям?
— Я об этом не слышал.
— И не догадывался?
— Нет, не догадывался.
— Ну, как же ты так? Разве это не ясно?..
— Что?
— А то, что выдуманный образ почти всегда лучше реального.
— Ну уж прости…
— Разве я могу простить, когда ты не понимаешь элементарных вещей?
Он снова заговорил в своей любимой манере, вопросами, чего я просто не выносил. Он все время недоумевал: как это я не знаю, не слышал, не читал!
— Слушай, Покойник, хоть в этот последний час разговаривай по-человечески, — сказал я с плохо скрываемым раздражением. — Если хочешь, то объясни, а не хочешь…
— Почему бы мне не хотеть?
— Опять ты…
— Пойми, у каждою человека есть свой стиль разговора; это его индивидуальность. Разве это… Я решительно сделал шаг в сторону.
— Не уходи! — Покойник схватил меня за руку. — Я хочу все объяснить тебе…
Может быть, ты случайно спасешься — и тогда откроешь тайну моих «посвящений»! Видишь ли, живые люди всегда обладают разными недостатками, слабостями. А вымышленный образ может быть без сучка и задоринки. Так сказать, идеальным! Ему как-то приятнее поклоняться. Как мечте! А люди всегда с недостатками…
— Зато ведь они живые!
— Разве это существенно?
— А разве нет?
Покойник взглянул на меня с жалостью:
— Когда-нибудь ты поймешь. В общем, если ты случайно… Тогда прокомментируй мои стихи, чтобы не возникали вопросы. А то станут разыскивать всех этих «А. Я.» и «В. Э.», наткнутся на кого-нибудь не того…
— Покойник, не будь таким мрачным. Твой вид действует на других.
Он изобразил на лице «последнюю улыбку».
— Вот видите, какое у Покойника хорошее настроение! — сказал я. — А у тебя, Принц? Что ты там сочинил?
Я тоски в сыром подвале
Не испытываю, нет!
Здесь, в подвале, мы узнали,
Как прекрасен яркий свет!
Сердце радостное бьется:
Все в сравненье познается!
Принц Датский виновато развел свои огромные руки в стороны:
— Вот… Пришло на ум. Может, вам будет приятно? Физическая сила упорно продолжала сочетаться в нем с детской застенчивостью!
Добрый Принц хотел доставить нам радость, но стихи его никому особой радости не доставляли, потому что все уже к ним как-то привыкли. Кажется, первый раз в жизни Принц почувствовал это и, спрятав за спиной свои руки (он всегда не знал, куда их девать), тихо произнес: