Значит, перееду к Николетте, вернусь в свою старую детскую комнату и заживу там. Естественно, жизнь моя превратится в кошмар. Маменька более не сможет ездить на курорты и шлендрать по магазинам. Но почему я должен потакать ее капризам? Почему считаю своим долгом служить старухам?

Ощущая себя Прометеем, который, разорвав сковывающие его цепи, свернул шею мерзкому орлу, клюющему его печень, я посмотрел на обломки сотового и внезапно почувствовал невероятное облегчение и полнейшее спокойствие.

Я более не обязан слушаться Нору. В моей душе произошел атомный взрыв, и теперь там выжженная пустыня, где не растут цветы воспитания. Но я интеллигентный человек. Поэтому сейчас спокойно вернусь в зал, выпью кофе, поболтаю чуть-чуть с очаровательной Сонечкой и милейшим Андреем Павловичем, потом доставлю девушку в «Голубое солнце» и признаюсь Ираиде Сергеевне в том, что я вовсе не племянник Аристарха Владиленовича. Главврач не сделала мне ничего плохого, и не следует водить ее за нос, ведь Ираида Сергеевна искренне надеется, что я окажу протекцию ее сыну.

Когда я вернулся в зал, Андрей уже сидел за столом. Соня улыбнулась мне:

— Кофе подали.

— Чудесно! — воскликнул я и, одним глотком опустошив крохотную чашечку, предложил: — Может, еще мороженое?

— Гулять так гулять, — закивал Андрей, — ванильное, с цукатами!

— Мне лучше шоколадное, — перебила его Соня.

Я хотел было признаться в любви к лимонному шербету, открыт рот и понял, что язык мне не подчиняется.

— Что с вами? — испуганно воскликнула Соня.

Я попытался улыбнуться, но тут стол стремительно прыгнул на меня, и наступила тишина.

Первым, что я увидел перед собой, было лицо незнакомого, толстого мужчины.

— Он открыл глаза, — сказал он.

— Как вас зовут? — донеслось из темноты.

Я понял, что вопрос относится ко мне, хотел пошевелить языком, потерпел неудачу и снова провалился в темноту.

Следующий раз мои глаза открылись от яркого света. Я поморщился. Некто в белом светил мне в лицо фонариком.

— Не стоит пугаться, — сообщил некто, — так и должно быть.

— Если он умрет, — перебил его голос Норы, — от вашей больницы останется котлован, я лично взорву все к едреной матери!

Внезапно мне стало смешно. Нора способна в момент злости разнести любое сооружение на атомы.

— Ванечка, — завопила хозяйка, — ты!..

И я снова отчалил в темноту. Затем период бодрствования стал дольше, до меня дошло, что я нахожусь в клинике, и наконец настал момент, когда Нора, вкатившись на кресле в палату, воскликнула:

— Ваня, ты сидишь!

— Сижу, — эхом отозвался я, — и никак не пойму, что со мной произошло? Инфаркт? Инсульт?

— Для инсультника ты слишком разговорчив, — рявкнула Нора, — а сердце, тьфу-тьфу, имеешь, как у молодого быка.

— Да? — недоверчиво спросил я. — Тогда отчего я тут очутился?

— Из-за своей глупости! Почему ты не послушался меня и не поехал домой, не заходя в зал?

Внезапно в моей голове ожили воспоминания. Вот я швыряю на пол мобильный, топчу его каблуком… Мне стало стыдно.

— Нора…

— Я много лет Нора, — буркнула хозяйка, — намного больше, чем мне хочется! Знаешь, какое сейчас число?