Фигура с хоботком нервно дернулась в сторону, потом споткнулась, надломилась и упала противогазом в жидкую грязь. Как он подтирался и подтирался ли вообще, Сергей не помнил. Штаны натягивал уже на ходу. В землянку нырнул, словно бросился во врата рая. А когда врата эти захлопнулись за спиной, подпер с большей, чем обычно, тщательностью и трясся до утра, боясь заснуть. В редкие моменты, когда проваливался в забытье, начинала сниться какая-то жуть, от которой снова просыпался с содроганием.
На свежий воздух старлей решился вылезти только утром, когда часы показывали начало десятого и снаружи должно было быть уже светло. Мертвый снорк лежал все там же. Карташов огляделся, нет ли какой засады, не караулят ли его собратья покойного. Все было тихо. Тогда Сергей рискнул подойти поближе.
Мертвяк оглоушил, как канделябр преферансиста, пойманного на перезакладе. То, что он был мертв, сомнений не вызывало. Вот только это оказался не снорк. Противогаз на человеке и вправду был, только болтался он на шее. А из-под съехавшего на сторону капюшона на Сергея смотрело молодое лицо с жидкими усиками и глазами болотного цвета.
Лицо это было Карташову знакомо. Парня звали Олегом Горелкиным. Он прибыл на кордон с последней партией новичков и числился без вести пропавшим. А вот выходит, не пропал рядовой Горелкин, а в сталкеры дезертировал.
Оттащив труп в сторону, Сергей снова взялся за лопату. Ночью приморозило, суглинок, размоченный вечерним дождем, подмерз. Карташов потел и матерился. Лопатка вгрызалась в землю. А в голове сидел один лишь вопрос: «Что же такое заставляет человека забывать о своем долге, о службе, о жизни, бросать все и уходить за Периметр, ставя себя вне закона и обрекая на полубомжеватое существование?».
Ответа для себя старлей так и не придумал, зато окончательно сложилось впечатление о Зоне отчуждения со всей ее сомнительной романтикой. Если бы кто-то спросил сейчас Карташова о его отношении к ней, он бы честно сказал, что ненавидит Зону.
Расширив свое «кладбище» на еще один участок, Сергей спустился вниз и крепко задумался. Покойники его особенно не трогали. На мертвяков он насмотрелся еще до того, как попал на кордон, так уж сложилось. Потому здесь его трупы шокировали не сильно. Да и с каждым вновь приобретенным покойником восприятие притуплялось. Зато росло чувство опасности. И если в первые дни старлею было здесь не по себе, то сейчас ему стало откровенно страшно, в чем он не боялся признаться. Себе признаваться не зазорно, а больше все равно никого не было.
Жратва, притащенная с собой, давно кончилась. Консервы он есть больше не рискнул и полностью перешел на воду и просроченную лапшу. С оружием тоже было паршиво. Свои патроны практически кончились, трофейное оружие не радовало ни своими характеристиками, ни состоянием, ни наличием внятного боеприпаса. Сергей перетряхнул Киряевы запасы и пришел к выводу, что самый оптимальный вариант — перейти на допотопную хозяйскую трехлинейку. С ней он и принялся обходить окрестности.
Первое, на что он наткнулся, была сгнившая и посеревшая от дождя и времени деревушка. Она расположилась меньше чем в километре от Киряева логова.