— Все-таки учеба в коллективе дает свои плоды! — радовалась Анна Степановна. — Разве частный педагог мог научить его такой аккуратности?
Никого даже близко к виолончели не подпускает. Бережет! Дорожит! И всегда так спешит на занятия, будто на праздник! На минуту не опаздывает!
Искусство поглотило его целиком.
Бабушка, простая и скромная женщина, заговорив о музыке, начинала вдруг произносить такие громкие, высокопарные слова, которые в другое время ни за что бы не пришли ей на ум.
Олег занимался в музыкальной школе даже по воскресеньям. Вот и в это утро он бережно снял с полки черный футляр и, попрощавшись с бабушкой, вышел из дома.
«ГРОБ С МУЗЫКОЙ» ИЛИ…
Брянцевы жили на первом этаже… Выйдя из парадного на улицу, Олег сразу направился к окну. Он знал, что бабушка непременно высунется на улицу с криком:
— Ох, я совсем забыла!..
Именно в эти полминуты, за которые Олег успевал дойти от дверей квартиры до окна, у бабушки в голове рождались самые срочные советы и наставления внуку. Если же у нее ничего не рождалось, то она просто напоминала о том, что в Москве очень бурное уличное движение, все шоферы летят как угорелые, и поэтому, переходя улицу, «не надо считать ворон». Так было и сегодня…
Чтобы успокоить бабушку, Олег механически кивнул головой, а про себя вдруг подумал, что выражение «считать ворон» явно уже устарело — за всю свою жизнь он, кажется, не видел в Москве ни одной вороны. Говорили бы уж лучше — «считать голубей»!
— У нас самый опасный перекресток! — не унималась бабушка. — Вчера чуть было не задавили одного молодого мужчину. Будь осторожен на перекрестке!
Бедная бабушка! Ей и в голову не приходило, что Олег вообще по дойдет до перекрестка, а таинственно оглянувшись и убедившись, что она уже скрылась в окне, свернет во двор.
По улице Олег шел не торопясь, рассеянной и задумчивой походкой, как подобает музыканту. А по двору он зашагал быстро и сосредоточенно, как человек, имеющий какое-то определенное, срочное и весьма земное дело.
Внимательно, по-хозяйски оглядев на ходу старый деревянный столб и поблескивавший на солнце репродуктор, Олег скрылся за дверью черного хода.
По темной лестнице он поднимался не ощупью, не спотыкаясь на каждом шагу, как Ленька с приятелями, а уверенно и быстро: путь этот, по всему видно, был хорошо известен Олегу. Еще бы! Даже в это воскресное утро он поднимался по темной лестнице уже не первый раз. И, кажется, даже чердачные кошки привыкли к нему и не мешали, не путались зря под ногами. Лестница была узкая, и свой громоздкий черный футляр Олег обхватил обеими руками, бережно прижав к груди.
Скрипнув дверью, обитой ржавым железом, Олег зашагал по чердаку так же быстро и уверенно, как по темной лестнице. Вдруг чей-то незнакомый голос заставил его остановиться:
— Вася? Кругляшкин?.. Это ты?
— Кто тут? — спросил в ответ Олег.
Щуплый, маленький Владик приподнялся на цыпочки и зашептал Леньке в самое ухо:
— Это же новенький… Я вижу «гроб с музыкой»!
— И что за глазищи у тебя! Прямо как у кошки! — не то насмешливо, не то с завистью ответил Ленька и, отстранившись от Владика, брезгливо вытер ухо рукавом курточки.