– Что, разумеется, не входит в нашу программу, – буркнул он. – Это за дополнительную плату. Я и сам от голода едва ноги волочу. У меня уже спазмы, – пожаловался он. – Идем в ресторан! У меня еще осталась тысяча рублей, я брал с собой двадцать. Пойдем, прокутим их, пока и эти крохи в «Медрае» не отобрали!

– Идем! – обрадовалась Саша. – До дома я не дотерплю, это уж точно!

Коридор был длинным. На одном из диванов Алексей увидел Ираиду Осиповну и Велемира Ипатьевича Синьбороду.

«Как странно, – подумал он. – Она давно уже должна была пройти всех врачей. Очередь здесь небольшая».

– Успокойтесь, все будет хорошо, – поглаживая руку старика, ласково говорила Ираида Осиповна.

– Но они же мне не верят, – пожаловался тот.

– Поверят. Вы сейчас пойдете к врачу, снимок у вас хороший, я посмотрела. Вот увидите: все будет хорошо.

– Мне еще домой ехать, – разохался Велемир Ипатьевич. – А я так устал!

– А мы зайдем ко мне, попьем чаю. Я живу в двух шагах. Господи, о чем я говорю! – всплеснула руками Ираида Осиповна. – Вы же все знаете!

– Я устал и голоден, – вздохнул Синьборода. – Вы, похоже, меня понимаете. Вы такая... понимающая женщина... Бедная Анна! Вот что значит, не следить за своим здоровьем!

– Да, да, – поддакнула консьержка. – Надо себя беречь.

– Ираида Осиповна, – позвал Алексей. Оба вздрогнули, и консьержка и Синьборода: идиллия была нарушена. – У меня к вам последний вопрос. Мы с женой уже прошли всех врачей и скоро уходим. Вы уверены, что не впустили Илью Шемякина?

– Сколько можно повторять? Я его не впустила! Даже если бы я его впустила, ему не открыла бы дверь сама Анна Павловна! Он это прекрасно понял и не стал прорываться в подъезд.

– Значит, не Шемякин. А после него в подъезд кто-нибудь заходил? До того, как вы поднялись наверх за вязанием?

– Никого не было, – заверила Ираида Осиповна.

– Как? Совсем никого?

– Что вы хотите? Утро, праздники. Гости в такую рань не ходят. Я не вас имею в виду, – поспешно добавила Ираида Осиповна, глянув на Синьбороду. – Я даю вам честно слово: с десяти до половины одиннадцатого никто в подъезд не заходил. Вас ведь это время интересует? А потом я поднялась наверх.

– Шемякин во сколько ушел?

– Минут пятнадцать одиннадцатого. Да, как раз начался концерт. Как только он ушел, я заняла свой пост и включила телевизор.

– Леша, ты скоро? – нетерпеливо спросила Саша.

– Да, да, родная, иду. Значит, в начале одиннадцатого она еще была жива, – задумчиво сказал Алексей. – Времени еще меньше. Каких-то пятнадцать минут. В эти пятнадцать минут все и случилось...

– Леша!

– Иду!

Вслед за Сашей он пошел дальше по коридору. И чуть не столкнулся с Пичугиным. Тот сразу занервничал и полез в карман за носовым платком. Похоже, не в тот карман, потому что с досадой вынул руку.

– А я все думал, куда ее засунул? – Пичугин растерянно посмотрел на визитку, зажатую в руке. Острый взгляд Алексея увидел знакомые синие буквы: «Медрай». – Я же время на ней записал! И дату, на которую назначили осмотр! Хорошо, память пока не подводит.

«Не он, – машинально подумал Леонидов. – Его визитка все это время преспокойно лежала в кармане брюк. Тогда в прихожей у трупа чья?»