– Купание отменяется, – пробормотал Виштальский, – вода холодная.

– А ты чего расселся, голозадый? – грянул грубый голос комита. – Встать! Паруса я буду тягать?

Давид состроил гримасу типа «я тебя не понимай», и Буссе выругался, поминая нечисть вперемежку с ближайшими родственниками Виштальского. Ухватив «пр-роклятого колдуна» за руку, Буссе потащил его за собой. Давид не сопротивлялся.

Подведя пленника к левой средней мачте, комит сунул ему в руки канат и показал: тяни!

Виштальский послушно потянул.

– Во! – подбодрил его Буссе. – Еще! Навались! Биссе! Рулле! Силла!

Подбежали трое мореходов в одних штанах, босых, голопузых, однако с роскошными шляпами на головах, и тоже вцепились в трос.

Дава поднял голову. Трос был чем-то вроде шкота, он разворачивал нижний рей паруса.

Загомонили по всему кораблю – воины погнали пленников на берег, за ограду загона, оставив на борту одного «колдуна голозадого», а палубная команда усердно тягала паруса, отдавала швартовы, ходила по кругу, вращая кабестан, наматывающий на себя якорный канат. Мореплаватели орали вразнобой:

– Потяни, Ути-Ло! Сильнее! Что ты, как недокормленный?

– Ставим вправо! Леваки переносим на счет «три»! Раз, два. Три!

– Вытягивай, вытягивай! Якоря крепить!

– Руль перекладывай! Не спи! Во!

– Праваки – по ходу! Рулевым держать прямо!

Огромный катамаран медленно отвалил от пирса. Ветер с гор подгонял его, и корабль скоро покинул бухту, облепленную неказистыми и невзрачными строениями. Толпа провожающих рассосалась – яркая искорка на миг осветила, расцветила серые будни городка – и погасла.

А катамаран вышел в море и поднял все паруса. Узкие корпуса, связанные одной палубой, с шумом и плеском разрезали волны острыми форштевнями.

– Держи к северу, – послышался голос Буссе, – за Колючей скалой повернешь на восход!

– Сделаем! – осклабился рулевой в шляпе с перьями.

Пошлявшись по катамарану, Давид разузнал, что корабль зовется «Сын грома», а комит Буссе – его владелец и капитан. Биссе, Ути-Ло, Силла и Рулле были как бы лейтенантами, подчиненными капитана. Биссе отвечал за корму левого корпуса, Ути-Ло – за нос правого, и так далее.

Часа через два хорошего хода справа по борту показалась Колючая скала. Давид слегка ошалел, когда ее увидел. Из моря метров на тридцать поднимался правильный конус голубого цвета, а из его верхушки высовывались три «ежа», похожие на звезды со многими гранеными лучами, торчащими во все стороны. На кораблях Волхвов такие «ежи» выполняли функцию особых локаторов, «высматривавших» материальные тела из нуль-пространства.

Виштальский только головой покачал. Недели не прошло, а он и базу Волхвов повидал, и те исполинские плетенки в горах, и корабль. Великие небеса, черные и голубые! Он мечтал кандидатскую накропать! Да здесь материалу хватит на миллион докторских, на тысячу нобелевских! Но почему никто на Земле ничего не знает о здешних чудесах?! Или знает, но молчит? С ума сойти.

– На счастье! – гаркнул Буссе и швырнул камень в «скалу».

Голубая зернистая поверхность отозвалась на удар глухим звоном, коротким и тусклым. Так звенит броня из биокерамики.