— Можно было бы сделать желудочную складку, молодой человек… Но всему свой черед… Операция транспортировки займет несколько недель… И предупреждаю: она обойдется недешево.

Я сказал ему, что цена не имеет значения… Вес мои расходы оплачивала “News”… Он кивнул:

— Приходите завтра в это же время.

Когда мы вновь оказались в кабинете доктора, он представил меня худощавому молодому человеку с таким же, как у доктора, отстраненным взглядом серых глаз…

— Это мой фотограф… Свои формы я изготовлю из его негативов.

Фотограф сказал мне, что его зовут Химинес… («Зовите меня просто Джимми Кадр»…) Мы проследовали за “Кадром” в студию, находившуюся в том же здании и оборудованную 35-миллиметровой кинокамерой и майянскими задниками… Он поставил нас перед камерой нагишом, с эрекцией и в оргазме, и осторожно разрезал изображения и совмещал их по средней линии наших тел… Мы приходили в кабинет доктора три раза в неделю… Внимательным, холодным и бесстрастным взглядом он просматривал рулоны пленки… И водил по нашим спинам щелкающей коробкой… Потом он ввел нам лекарство, которое описал как одну из разновидностей апоморфиновой формулы… Инъекция вызвала одновременно рвоту и оргазм, и я несколько раз обнаруживал, что блюю и извергаю семя в майянский сосуд… Доктор сказал мне, что эти процедуры являются лишь подготовительными мероприятиями и что сама операция, несмотря на все меры предосторожности и мастерство, все еще остается достаточно опасной.

По прошествии трех недель доктор определил, что время для операции настало… Он уложил нас рядышком на операционный стол под заливающим все светом прожекторов… Фосфоресцирующим карандашом он провел линию посередине наших тел, от ямки под носом до прямой кишки… Потом он ввел нам голубую жидкость тяжелой холодной немоты, и с размагниченных моделей посыпалась словесная пыль… Из далекого полярного далека я видел, как доктор отделяет друг от друга половинки наших тел и собирает составное существо… Я очнулся в чужой плоти и увидел все по-другому, в моем мозгу роились мысли и воспоминания юного майя…

Доктор дал мне пузырек рвотного лекарства, которое, как он объяснил, является эффективным средством для блокирования любых контролирующих волн… Он вручил мне и другое лекарство, которое при введении его любому человеку дает возможность на несколько часов занять его тело — но только ночью…

— Главное — успеть до восхода солнца, иначе каюк… заживо крабы сожрут… Ну, а теперь остался лишь вопрос о моем гонораре.

Я вручил ему портфель, набитый банкнотами, и он растворился в сумерках, жалкий и неприметный, как старый джанки.

В газете и посольстве меня предупредили, что я буду действовать на свой страх и риск, за тысячу лет от какой-либо помощи… У меня был вшитый в ширинку вибрационный кинопистолет, а также портативный магнитофон и транзисторный приемник, спрятанные в глиняном горшке… На самолете я долетел до Мериды, где принялся устанавливать контакт с “брокером”, который мог связать меня с “проводником во времени”… Большинство этих так называемых “брокеров” — старые пьющие мошенники. Не был исключением и первый, с кем я установил контакт… Меня предупреждали, чтобы я ничего не платил, пока не буду удовлетворен принятыми мерами… Этого “брокера” я нашел в грязной лачуге на окраине, окруженной кучами металлолома, старых костей, разбитой керамики и отработанных кремней… Я выставил бутылку агуардьенте, и брокер тотчас опрокинул пластмассовый стаканчик чистого спирта и принялся раскачиваться взад-вперед на табуретке, в то время как я объяснял ему, по какому делу пришел… Он отметил, что выполнить мое желание чрезвычайно трудно… К тому же это опасно и запрещено законом… Он может попасть в беду… Кроме того, я могу оказаться осведомителем Полиции Времени… Ему придется это обдумать… Он выпил еще два стаканчика спирта и в оцепенении рухнул на пол… На следующий день я пришел опять… Он обдумал это и — может быть… Так или иначе, ему понадобится неделя, чтобы приготовить снадобья, а сделать это он может, лишь будучи основательно обеспечен агуардьенте… И он до краев наполнил спиртом еще один стакан… Крайне недовольный тем, как идут дела, я ушел… Когда я двигался в сторону города, ко мне пристроился мальчишка…