Они уставились друг на друга.

— Дороти будет Лили, а вы будете мной.

— Боже, — воскликнула Дороти и заплакала.

— Быстро! — заорал я.

Они пересели.

Отлично.

Я услышал воображаемый щелчок — все стало на свои места.

И мне лишь оставалось…

— Конрад, дай мне пять минут, — вновь заговорила Психея. — Никто не шевельнется. Группа захвата не двинется с места. Это ясно?

Кто-то пробормотал, что ясно.

— Конрад, я сейчас все объясню. Понимаешь, Дороти и Алан вовсе не настолько виноваты, как ты думаешь. Был кое-кто еще.

— Разве? А по-моему, лучше кандидатур и не сыскать.

— Боже, — проговорил Алан, глядя в дуло револьвера. — Мне кажется, он и правда выстрелит.

Моей мести больше не суждено было стать идеальной: то же время, тот же столик, то же оружие, то же количество пуль. Мне по-прежнему хотелось воспользоваться «грубером», но теперь я был почти уверен, что патроны в нем не могли никого убить. К тому же на столике Алана и Дороти не было блюд, хотя несколько часов назад, разговаривая с Дороти по телефону, я продиктовал ей, что именно они должны заказать. («Шардонне», телятину со спаржей, камбалу и грибы. Я даже заставил Дороти все это повторить.) Моей мести суждено было стать не идеальной, но все же достаточно близкой к совершенству.

Я прицелился Дороти в сердце — на два дюйма ниже левой груди.

— Это все Лили, — сказала Психея. — Лили хотела твоей смерти.

— Это правда, — взвизгнула Дороти, — это все она, а не я.

— Заткнись! — произнесли мы с Психеей одновременно, только она полушепотом, в сторону, а я громко и открыто.

— Ничего не хочу слушать, — сказал я. — Я уже знаю достаточно. Я знаю, кто меня сюда привел.

— Ну и кто же? — спросила Психея. — Говори, кто?

— Они, — я обвел дулом помертвевшие лица Алана и Дороти.

— Нет, — сказала Психея, — они оба, конечно, имели к этому отношение. Дороти наняла киллера, но это должно было…

— Да, — перебил я ее, — я знаю.

Майкл зашевелился у меня под рукой.

— Стой смирно, — потребовал я.

— Но я задыхаюсь, — прохрипел он.

Я немного ослабил хватку.

— Только не сбивай мне прицел, — сказал я ему. — Это важно.

— Дороти все рассказала Алану, — продолжала Психея. — Она сказала ему о киллере и о том, что он умрет, если…

— Я все это знаю, — вновь перебил ее я. — Этого достаточно.

— Лили «перезаказала» убийство. Она позвонила киллеру и поговорила с ним, имитируя голос Дороти.

— Да, — крикнула Дороти, — слушай ее!

— Это было самоубийство, Конрад. Лили совершила самоубийство. Которое могло бы стать убийством, только если бы ты погиб.

— Нет, — сказал я.

— Она хотела умереть и захватить с собой тебя.

— Нет.

— И она хотела наказать Дороти. Хотела, чтобы Алан чувствовал себя виноватым.

— Все не так, — сказал я.

— И она хотела убить ребенка.

— Нет, — твердил я.

— Она убедила себя, что ребенок отделяет ее от Алана.

Больше я не мог говорить.

— Твой ребенок, — сказала Психея.

У меня потемнело в глазах.

— Это был твой ребенок, Конрад, твоя дочь.

Не в состоянии заплакать, я закашлялся.

— Лили была не в порядке. Она была больна.

— Мой ребенок, — выдавил я из себя.

— Да, Конрад, — сказала Психея.