Рука на моем теле растворяется, меня больше никто не держит, и я уже не скрывая слез соскакиваю и на нетвердых ногах подбегаю к спасителю, хватаясь за его руку. Он стряхивает меня, настойчиво отводя за спину и сует в руку ключи.

— За углом черный мерин. Садись и жди меня, — приказ которому я безапелляционно подчиняюсь и бросив на незнакомца благодарный взгляд убегаю в указанном направлении. Сердце колотится в горле, тошнота утихла, но ее место сменило головокружение от дикого облегчения, и мне ни сразу удается успокоиться, поэтому забегаю за угол и, прислонившись к стене, зажимаю рот рукой, чтобы не выдать рвущийся наружу всхлип. Руки дрожат так сильно, что мне не сразу удается найти на брелоке кнопку, пластик в руке ходит ходуном и я зажимаю ключ двумя руками и вглядываюсь в обозначения.

Черный мерседес мигает фарами, и я дергаю пассажирскую дверь и падаю на сиденье. Лихорадка не проходит, и я отбрасываю ключ на водительское и закрываю лицо ледяными ладонями. Слезы градом катятся по щекам, и я уже не сдерживаю громких рыданий как в детстве, когда не можешь остановиться, и твою душу рвет от боли.

А если бы они…

Если бы им удалось…

Внезапно водительская дверь распахивается и я вскрикиваю и вжимаюсь в сиденье. С губ спасителя срывается ругательство и он обходит машину и, достав в заднего бутылку вискаря, насильно всовывает мне в руки.

— Пей.

Мотаю головой, волосы липнут к щекам, и я все еще дрожу и вою.

— Нет…

— Пей! — хватает меня за подбородок и вливает в рот бухло, отчего я едва не захлебываюсь и сгибаюсь пополам, хватая воздух ртом.

Хватка на шее сзади заставляет разогнуться, и спаситель приближает мое зареванное лицо к своему и медленно чеканит слова.

— Еще пей, пока обратно не полезет, ясно?

Спорить сил нет. и я киваю как болванчик и сама выхватываю из его горячих рук бутылку. Один глоток и выпитое проваливается в горло, обжигая рот, второй, и виски встает в горле, но я сглатываю и отдаю ему бутылку.

— Умница, — нагибается и открывает бардачок, в котором я вижу пачку салфеток. Он протягивает их мне и отворачивается заводя мотор.

Руки дрожат, но уже не так сильно, да и внутри тремор утих, правда голова стала чужой и все еще кружится. Но это уже от выпитого. Привожу себя в порядок, отгибая козырек и глядя в зеркальце. Боже, какой кошмар! Тушь потекла, на щеках черные полосы и глаза красные вдобавок к красному носу. Вытираю мейк, начисто счищая его с лица. Убираю салфетки в бардачок.

Перевожу взгляд на спасителя и замираю, изучая чеканный профиль. Черные волосы ниспадают на высокий лоб, нос с горбинкой, которая скорее следствие уличной драки, нежели национальности, четкоочерченная челюсть, покрытая черной как ночь щетиной. Она делает его похожим на пирата. Или бандюка. Только вот незадача: именно он меня спас от насильников. Сглатываю, когда свет от фонаря падает на его лицо и в горле пересыхает, когда красивой формы губы искривляются в улыбке.

— Нравится?

Ну конечно он видит, что я его разглядываю, и мои щеки мгновенно вспыхивают, и я резко отворачиваюсь.

Говорить не хочется, и я удобнее устраиваюсь на сидении, почему-то совершенно не задумываясь, куда он меня везет. Голова ватная, в глаза будто насыпали песка, и я ненадолго их прикрываю, чтобы не так жгло.